Жила-была девочка…. Антонина Александровна Каримова

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ «знакомого» с таким же, как стены, гнойного цвета лицом. Кладу справки. Взглянув на заявление, говорит:

      – Это не его почерк.

      – Что, за неделю в психушке почерк сильно изменился?

      Выдает мне из сейфа трудовую.

      – Он что, еще и должен вам что-то? – спрашиваю.

      – Нет, он ничего не должен.

      – Ах, вот как! Он теперь даже ничего не должен?!

      Меня трясет. Будь в руках автомат – нажала бы, не раздумывая, на гашетку. О, какое жгучее желание – выпустить гной из этого человека наружу!

      И понимаю: только животный страх мог подвигнуть его растоптать другого человека – бескорыстного, честного, не вписывающегося в рамки ублюдочного мира.

      Все, что кипело во мне, я вложила в тот удар, хлопнув дверью. Я с такой силой сделала это, что почувствовала, как все стены конторы сотряслись, а из соседней комнатенки выскочила в страхе бухгалтер.

      За что?

      По дороге домой в автобусе веду мысленный диалог с собой.

      «За что?» – спрашиваю неизвестно кого.

      «За то, что дурак. Вошел бы в сговор с этим подлецом, вместе поделили бы сэкономленные деньги, и не было бы трагедии».

      «Но моя душа противится этому! Господи, да есть ли ты на самом деле, если допускаешь такую несправедливость? В чем грех его? За что он пострадал? Разве виноват, что не возьмет чужого?»

      И сама же отвечаю:

      «В том, что связался с этим подлецом. Не послушал меня. Я же была против того, чтобы менял работу, никогда не ставила в укор зарплату. С первого же взгляда невзлюбила «знакомого», завербовавшего Володю. Говорила же, увидев впервые: не нравится его лицо без тени улыбки, посмертная маска, а не лицо…

      «Был подводником – такая опасная и почетная профессия. Что же это за человек? Почему я не доверилась своей интуиции? Как же я была права!» – сетую запоздало.

      Вечером звоню в Новгород Володиной сестре: сообщаю все «новости», о пропаже сруба, прошу приехать с квитанцией и потребовать деньги. Таиса говорит:

      – Тоня, пусть подавятся. Мы не хотим никаких разборок, тем более, Володя в таком состоянии.

      Через семь лет я случайно встречу того «подводника» в коридоре администрации. Внутри меня снова все задрожит и, не выдержав этой трясучки, не своим голосом, храбро спрошу:

      – Как вам спится, Николай Филимонович?

      Ничего не понимая, не узнав меня, изменившуюся внешне, он будет долго, застыв, смотреть вслед, с трудом что-то вспоминая. Можно ли это назвать местью? В Священном Писании говорится: тот, кто губит хотя бы одну человеческую душу – разрушает целый мир. Говорит ли губителям эта фраза о чем-нибудь? Для них она – жалкий лепет, агония жертвы.

      Больницы

      Приехав в больницу, глядя в беспомощные по-детски глаза, сообщаю, показав трудовую книжку:

      – Видишь, ты свободен и никому ничего не должен. Я тебя буду защищать. Теперь ты мой третий ребенок.

      – Ты у меня сильная, вырастишь детей без меня. Видишь, какая я обуза?

      По СКАЧАТЬ