Жила-была девочка…. Антонина Александровна Каримова

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      Тишина и покой воцарились в душе. Все проходит, подумала, вспомнив слова царя Соломона. Пройдет и это.

      И действительно. Все проходит. Еду в метро, вижу в руках девушки книжку «Средство от любви – новая любовь». Забавно, но это факт! Только интервал между ними, предыдущей и новой, может составить десятилетие, как получилось у меня.

      Собаки – те же люди

      Начало последнего десятилетия уходящего двадцатого века. Сыну десять лет. Возвращаюсь в ноябре с работы домой с пасмурным, подобающим поздней осени настроением. Старушки в автобусе кричат:

      – Совсем порядка не стало! Власти нет!

      В прихожей меня встречают ожидающие, растерянно-радостные Максимкины глаза. Заглянув в комнату, обомлела. Повсюду: на люстре, ручках мебели развешены елочные новогодние игрушки, нитки сверкающего инея. Первое впечатление – предновогодний вечер. Сын стоит, наблюдая за моей реакцией и ожидая похвалы.

      Улыбаюсь ему и думаю:

      «Спасибо, мой славный, за преждевременный праздник, за эту радость среди хмурой жизни-суеты, за компенсацию от автобусной ругани, людской злобы и хамства…».

      Как-то сын выразился:

      – Что-то мы бедно стали жить насчет еды…

      Что ответить ему? Ребенку хочется праздника.

      В прошлое воскресенье из полученных по талону 200 граммов масла решила испечь торт «Наполеон». К тому же для него не требуется яиц. Максим взбивает крем и говорит:

      – Хоть научусь у тебя чему-нибудь. А то вдруг не женюсь, так хоть торт себе делать буду.

      Сделала приятные покупки: веник и новые пуговицы к старой блузке.

      Штопаю вещи и радуюсь, что не успела выбросить, ох как пригождаются! Не беда, что залатанные коленки, зато добротные штаны, заплаты – крепче штанов – из остатков моих укороченных джинсов.

      Жертвую сыну куртку и брюки. С обувью повезло, размер одинаковый, прибрал к ногам всю мою спортивную обувку.

      Читаю Владимира Набокова. Какой тонкий завораживающий поэтический стиль. У него все живет: дома, одежда, вещи. Даже свеча, когда резко распахнули дверь, умирает от разрыва сердца. Чем-то похож на Достоевского, берет за руку и не отпускает от повествования, держит, как козу на веревочке. И надоедает, хочется кардинальных действий, финала, а тот умышленно отодвигается… Нет, о Достоевском не буду говорить. Что он творит с душой несчастного читателя! В прямом смысле – мучает, жестоко выворачивает наизнанку, подвергает пытке: бесит, заставляет злиться на героев за их беспомощность, раздражаться и… жалеть, так, что подолгу не хочется брать в руки книгу. После Достоевского хочется читать Зощенко.

      В один из октябрьских дней отправляю своего школьника за хлебом в магазин. Возвращается с пустой сумкой и подает три огромных, с лапоть, красных георгина, оправдываясь:

      – Жалко было бабушку. Говорит: купи, мальчик, за три рубля. А что, правда, красивые? А хлеба в магазине не было.

      Недавно заявляет:

      – Нечестно мы живем.

СКАЧАТЬ