Свое время. Яна Дубинянская

Чтение книги онлайн.

      – Миша! Девочки читают. Я не могу, идите сами.

      – Угадывай-угадывай, – бросил Берштейн.

      За дверью победно взвился высокой трелью горна Танин голос – и стало тихо, затем поплескались, как потревоженная вода в ванне, редкие аплодисменты. Дальше у нас Аглая, надо вернуться, объявить…

      – Мальчики, я побежала, счастливо вам отпра…

      Зазвучал низкий, с хрипотцой, голос Аглаи; и в тот же миг Вера запнулась, потому что вспомнила и поняла.

      – Без тебя отчитают, – невнятно, сквозь сигарету, проговорил Скуркис. – Пошли, именинница. Сколько тебе стукнуло?

      – Скуркис, ты скотина, – сказала Машенька, – ты циник и грубое животное, женщинам таких вопросов не задают.

      – Семнадцать! – возгласил Красоткин. – Верусику всегда семнадцать. Пошли!

      – Неудобно, – она еще пыталась сопротивляться. – Я к вам потом… дослушаю и подойду…

      – Мы идем в «Склянку», – сказал Берштейн. – Самое аутентичное заведение в этом городе. А «Склянку» невозможно найти. Она открывается только тем, кого зовет сама.

      – Неужели ты слышишь голос?

      – Нет, Машенька, но мне показали дорогу.

      Конечно, я должна была остаться, думала Вера, это ужасно, как я потом посмотрю в глаза девочкам, только самые невежливые люди уходят, едва отчитав свое, кто ж еще будет слушать поэтов, если не товарищи по цеху? Самоуничижительные мысли слипались в цепочку, ритмически синхронную с цепочкой огней посреди проспекта; присмотревшись, Вера поняла, что это маленькие декоративные деревья, оплетенные гирляндами, как красиво… В этом городе она была впервые. А Берштейн и Красоткин с Машенькой ездили каждый год и ее звали уже много раз: ну что ты, это же тот самый фестиваль, сюда едут ВСЕ – именно так, с нажимом, одними заглавными буквами.

      Но она отказывалась, потому что была жива мама – тот единственный человек, с которым Вера из года в год отмечала день рождения. Жасминовый чай в тонком чайничке с иероглифами и японской птицей, блюдечко ореховых коржиков, мама их очень любила… и ни одной произнесенной вслух цифры. Их с мамой время давно остановилось, в замкнутом мирке тем легче поддерживать свое, отдельное время, чем он меньше и непроницаемее для чужих. Собственно, в поэтических кругах оно тоже почти не двигалось: фестивали, чтения, посиделки в кафе, череда неизменных знакомых лиц – обаятельнейший Миша, неразлучный с прелестной Машенькой, милый Скуркис, талантливые девочки, великий Берштейн…

      Мама умерла весной. А мне сегодня исполнилось пятьдесят семь.

      – Вот здесь поворачиваем, – сказал Берштейн. – Все пропускают этот поворот, а я в прошлый раз отметил себе ориентир: вот, видите выщербленный камень?

      – Они здесь все выщербленные, – засмеялась Машенька.

      – Дальше через десять шагов должна быть арка. Если ее не будет, я, конечно, опозорен.

      – Арки СКАЧАТЬ