Смерть Сталина. Все версии. И ещё одна. Рафаэль Гругман

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ 3-летнем возрасте даже при нынешних достижениях медицины чаще всего завершается фатальным исходом.

      Версия насильственной смерти получила огласку в 1976 году в книге А. Авторханова «Загадка смерти Сталина: заговор Берия». Она обрела популярность в середине восьмидесятых, когда вначале осторожно, а затем всё уверенней историки заговорили о заговоре, связывая его с «делом врачей», планировавшейся депортацией евреев и… именем личного врага Авторханова Лаврентия Берии, которого Хрущёв в поисках козла отпущения назначил виновным за массовые репрессии. Придумка эта пришлась кстати и обеляла «ничего не ведавшее» высшее руководство партии. И ведь как удачно сложилось: созданный Хрущёвым образ монстра и сексуального маньяка прижился надолго, шагнув в XXI век. Берию единожды назначили убийцей Сталина, главой заговорщиков и пошло-поехало – ложь, тысячекратно повторяемая десятилетиями, прирумянилась, свыклась в чужих одеждах и стала похожей на правду.

      Но так ли это? Что произошло на сталинской даче в ночь на 1 марта 1953 года? Естественная смерть или дворцовый переворот, привычный для российской истории и осуществлённый высокопоставленными членами сталинского Политбюро?

      Почему до 1976 года никто о заговоре не говорил? Или всё же говорил, но тишком – и до массового сознания речи «разоблачителя» не доходили? И если после ареста ведущих кремлёвских врачей, знавших историю болезни вождя, в решающие часы Сталин оказался без медицинской помощи и хотя бы поэтому его смерть напрямую связана с антисемитской компанией, им же развязанной, то почему это произошло? Ведь Сталин оказал неоценимую поддержку сионистам при создании государства Израиль – и вдруг стал антисемитом и антисионистом. Почему? И не вызван ли инсульт, случившийся в день рождения дочери, с напряжёнными с ней отношениями, семейными проблемами и ссорой?

      Без ответа на эти вопросы нельзя воссоздать полноценную картину первомартовской ночи 1953 года, и об этом повествует часть первая – «Смерть Сталина: заговор или естественная смерть?» Мир после ухода Сталина с политической сцены не стал иным, но уже не смог быть прежним.

      Дыма без огня не бывает – это истину мы усвоили со школьной скамьи. Что известно о первомартовской ночи всезнающему правосудию? Чем ещё в декабре 1953 года завершилось полугодовое следствие по делу Берии помимо его признания шпионом и врагом народа, виновным в действиях, направленных на подрыв Советского государства? Предъявляла ли ему Прокуратора СССР обвинение в убийстве или подготовке к убийству «отца народов» и как восприняло это обвинение, если таковое имело место, Специальное Судебное Присутствие Верховного суда СССР? Ответ на эти вопросы во второй части – «По следам первомартовской ночи».

      Часть I

      Смерть Сталина: заговор или естественная смерть?

      Правда – это не то, что было

      или чего не было в одну ночь из ночей.

      Правда есть то, что останется

      в людской памяти навсегда.

Зеев Жаботинский. «Самсон Назорей»

      Предисловие

      Эта история началась для меня тогда, когда ещё не были опубликованы мемуары Светланы Аллилуевой, из которых черпали вдохновение десятки, если не сотни историков; когда ещё не рискнул предать гласности воспоминания о последней вечере вождя её участник Никита Хрущёв, личность спорная и неоднозначная; когда Авторханов, яростный ненавистник Берии, перешедший в годы войны на сторону Гитлера, ещё не составил план мести и не обвинил своего заклятого врага в заговоре с целью убийства Сталина и когда в массовом сознании, не возбуждённом ветрами перемен, властвовала официальная версия естественной смерти «отца народов».

      Шёл 1966 год. Одним он запомнился судом над писателями Синявским и Даниэлем, другим – XXIII съездом КПСС, третьим – ташкентским землетрясением… Для меня – годом поступления в НЭТИ[2]. Через два месяца я стал членом литературного объединения, нашедшего приют в двух редакционных комнатках газеты «Энергия».

      Несмотря на то что редактору газеты, кандидату философских наук Глебову, совмещавшему партийную нагрузку с преподаванием на кафедре философии, не было ещё сорока, он казался мне стариком: интеллигентная коротко стриженая бородка клинышком (а ля дедушка Калинин) придавала Владимиру Львовичу строгий и загадочный вид, чему способствовали также пенсне и трость, добавившаяся позднее. Нехитрые аристократические атрибуты, которыми он себя оградил, отпугивали меня, и единственное, на что я решался, – робко здороваться с ним при встрече. Вскоре он оставил редакторскую должность, полностью переключившись на написание докторской диссертации.

      От одного из своих старших товарищей, вхожего в редакцию и лучше знавшего Владимира Львовича, я услышал историю смерти Сталина. К рассказу Глебова, переданному через второе лицо, отнёсся я с недоверием… Сомневался и в том, что тот был сыном опального Каменева, бывшего члена Политбюро[3].

      Время СКАЧАТЬ