Сборник. Книга 1. Роман «Седой» и другие избранные произведения. Александр Войлошников

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ сухари потолще, из-за богатырской комплекции, Тарасу голодать труднее. Но Тарас басит обиженно:

      – Тю! Подывыс! Чи тэбе повылазыло? Хлеборез хренов! Це нэ по товарищески…

      И берёт маленькую пайку, которую Седой приготовил себе. Оставшись с большой пайкой Тараса, Седой смеётся:

      – Значит, по товарищески, это когда всем поровну, а хлеборезу – больше?!

      И отдаёт большую пайку мне. Я молча её хрумкаю, понимая: возражать бесполезно, – я младший. После обеда Тарас и Вася, заявив: «Час кантовки – год здоровья», – забираются в кубрик, а Седой продолжает изготовление дорожных шахмат, которыми можно будет играть на ходу. Затачивая на плоском камне гвозди и куски стальной ленты от обивки ящиков, Седой этими самодельными инструментами строгает, пилит, сверлит… Нарядная шахматная доска собрана из разноцветных кусочков дерева. Сидя рядом, я восхищённо слежу за его ловкими пальцами, в которых рождаются изящные фигурки.

      – А я, Рыжик, не только в Сорбонне учился, – говорит Седой, заметив моё восхищение, – жизнь меня и до Сорбонны учила. Чтобы в Сорбонне учиться, надо деньги иметь… Клиентом Парижского банка я не был, в гражданской войне не участвовал, пособие ни из Фонда, ни из Союза офицеров мне не светило. Работал я электриком и краснодеревщиком. Думал, – пригодятся мои профессии в России… но «товарищам» понадобился зек, а не мужик мастеровой… за то «спасибо партии родной»… а скольких талантливых, вернувшихся в Россию, сразу расстреляли! – «именем советского народа»?!

      Желая помочь Седому, я забиваю деревянный шпинёк в фигурку ферзя. А фигурка, в которую столько вложено труда, – хрусть… Покраснев, зажимаю фигурку в кулаке. А Седой улыбается:

      – Не переживай… и так бывает, когда «усердие умение превозмогает», как говорит Прутков Козьма.

      Поезд шпарит без остановок, – станции только мелькают. Гулко грохочет деревянная коробка вагона, жестко вздрагивая на рельсовых стыках, но, если сидишь с собеседником голова к голове, – разговаривать можно. Видимо, Седой заметил, что я побаиваюсь угрюмого Тараса. И сейчас, когда грохот вагона изолирует нас от кубрика, Седой спрашивает:

      – Ты «Ночь перед рождеством» читал? Тарас – тот же кузнец Вакула! – весёлый мужик и добряк. А юморок – ого-го! Будто простачек… а ты бди! И палец в рот ему не клади! Себе на уме мужик: пошутит, – а как крапивой по голой жопе! Сам же под наивняка хляет. А угрюмость – от зоны. В зоне улыбаются слабакИ, которые жалость клянчат. Улыбка на зоне значит: «не тронь меня – я слаб и не опасен!». Такими помыкают. А хмурость на зоне: «тронешь – убью!». Таких либо ломают, либо уважают. Зона круто людей меняет, а Тарас шесть лет зону топтал, всякого лиха по ноздри хлебал. Даст Бог – отмякнет на воле. Отпустит его зона, как болезнь, и улыбнётся Тарас.

      Так вот, мудрейшая эта книжка – «Вечера на хуторе…» Есть там рассказ «Страшная месть», который заканчивается словами: «ибо для человека нет большей муки, как не мочь отомстить». Ты представь, сколько миллионов русских СКАЧАТЬ