Педагогическая поэма. Антон Макаренко

Чтение книги онлайн.

      – Дорожки расчистить можно, но только пусть зима кончится: а то мы расчистим, а снег опять нападает. Понимаете?

      Он мило улыбнулся и отошел к товарищу, забыв о моем существовании.

      Задоров был из интеллигентной семьи – это было видно сразу. Он правильно говорил, лицо его отличалось той молодой холеностью, какая бывает только у хорошо кормленых детей. Волохов был другого порядка человек: широкий рот, широкий нос, широко расставленные глаза – все это с особенной мясистой подвижностью, – лицо бандита. Волохов всегда держал руки в карманах галифе, и теперь он подошел ко мне в такой позе:

      – Ну, сказали ж вам…

      Я вышел из спальни, обратив своей гнев в какой-то тяжелый камень в груди. Но дорожки нужно было расчистить, а окаменевший гнев требовал движения. Я зашел к Калине Ивановичу:

      – Пойдем снег чистить.

      – Что ты! Что ж я сюда черноробом наймался? А эти что? – кивнул он на спальни. – Соловьи-разбойники?

      – Не хотят.

      – Ах, паразиты! Ну, пойдем!

      Мы с Калиной Ивановичем уже оканчивали первую дорожку, когда на нее вышли Волохов и Таранец, направляясь, как всегда, в город.

      – Вот хорошо! – сказал весело Таранец.

      – Давно бы так, – поддержал Волохов.

      Калина Иванович загородил им дорогу:

      – То есть как это – «хорошо»? Ты, сволочь, отказался работать, так думаешь, я для тебя буду? Ты здесь не будешь ходить, паразит! Полезай в снег, а то я тебя лопатой…

      Калина Иванович замахнулся лопатой, но через мгновение его лопата полетела далеко в сугроб, трубка – в другую сторону, и изумленный Калина Иванович мог только взглядом проводить юношей и издали слышать, как они ему крикнули:

      – Придется самому за лопатой полазить!

      Со смехом они ушли в город.

      – Уеду отсюда к чертовой матери! Чтоб я тут работал! – сказал Калина Иванович и ушел в свою квартиру, бросив лопату в сугробе.

      Жизнь наша сделалась печальной и жуткой. На большой дороге на Харьков каждый вечер кричали:

      – Рятуйте!..[6]

      Ограбленные селяне приходили к нам и трагическими голосами просили помощи.

      Я выпросил у завгубнаробразом наган для защиты от дорожных рыцарей, но положение в колонии скрывал от него. Я еще не терял надежды, что придумаю способ договориться с воспитанниками.

      Первые месяцы нашей колонии для меня и моих товарищей были не только месяцами отчаяния и бессильного напряжения, – они были еще и месяцами поисков истины. Я во всю жизнь не прочитал столько педагогической литературы, сколько зимою 1920 года.

      Это было время Врангеля и польской войны. Врангель где-то близко, возле Новомиргорода, совсем недалеко от нас, в Черкассах, воевали поляки, по всей СКАЧАТЬ