Заговор в начале эры. Чингиз Абдуллаев

Чтение книги онлайн.

      – Дай мне твой кошелек.

      Удивленный сенатор протянул ему кошелек, набитый сестерциями.

      – Возьми, но, во имя всеблагого Юпитера, для чего он тебе сейчас?

      – Я быстро вернусь, – улыбнулся Цезарь, стремительно выходя из таблина. У портика дома по-прежнему стоял инвалид, бессмысленно взирая на пустую улицу. Цезарь быстро подошел к нему и вложил в его руку кошелек.

      – За что? – удивился ветеран.

      – Где ты потерял руку? – в свою очередь, спросил Цезарь.

      – В Испании, – недоуменно проговорил инвалид.

      – Вот за эту руку, – Цезарь улыбнулся и отошел от ветерана, заходя в дом. Тот долго смотрел ему вслед. По грубому лицу старого солдата скатилась слеза. Он ее даже не заметил, так велико было его волнение.

      – Будь счастлив, благородный Юлий, – прошептал ветеран, узнавший своего квестора по испанской кампании.

      Войдя снова в таблин, Цезарь улыбнулся уже широко и открыто.

      – Итак, завтра нам предстоит грандиозный спектакль. Схватка между Цицероном и Катилиной. Займем места в первых рядах и постараемся ничего не упустить. А пока пусть нам, наконец, дадут поесть и выпить. Клянусь воинственным Марсом, я умираю от голода.

      Глава V

      Чего не портит пагубный бег времени?

      С самого раннего утра, едва солнце осветило крепостные стены города, к курии Гостилия начали собираться «отцы города». Некоторые сенаторы в силу своей тучности являлись в лектиках и, сходя при помощи рабов у лестниц курии, кряхтя, взбирались наверх. Другие, наоборот, подходили к сенату, оживленно беседуя со своими друзьями или клиентами. От внимания многочисленных праздных зевак, слонявшихся без дела у курии, не ускользнул тот факт, что клиенты многих сенаторов шли вооруженные короткими римскими мечами или облаченные в доспехи. Галерея, и без того ограниченная из-за огромного наплыва посетителей, сегодня просто не смогла вместить всех желающих, тем более что консул разрешил являться на сегодняшнее заседание всем без ограничений.[52]

      Только рабам, гладиаторам и иностранцам, не имевшим римского гражданства, вход в курию был запрещен.

      Одним из первых в сенат пришел Катон, выглядевший сегодня мрачнее обычного. Он коротко поздоровался с уже подошедшими сенаторами и занял свое привычное место в правой стороне зала, рядом со своим родственником, сенатором Луцием Доминцием Агенобарбом, женатым на его сестре. Вскоре к ним присоединился престарелый Квинт Лутаций Катул, консуляр и СКАЧАТЬ