Псевдонимы русского зарубежья. Материалы и исследования. Сборник статей

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Дмитриева инкогнитоним, вроде Незнакомец, Некто, Nemo, но Василий Шишков и Василий Сизов должны остановить только квалифицированного профессионала.

      Продолжая аналогию стратегии крестителя литературного героя и избирателя псевдонима, укажем на сходство с конкретикой имянаречения в определенных повествовательных жанрах, например в т. н. светской повести, часто «романа с ключом» (roman à clef), где в силу правил юридической безопасности надо выбрать имя, не существующее в реальном ономастиконе. Таков, скажем, «князь Вельский» в «Третьем Риме» Г. Иванова – имя, образованное от уездного города Вельск Вологодской губернии или от реки Вель, на которой он стоит. Фамилия, памятная по одному из самых известных подражаний Евгению Онегину – «Евгений Вельский», с параллелизмом северных рек Онеги и Вели. Как и «Вольский», испытанный еще в ХIХ веке псевдоним (сестры Лачиновы, например, или Махайский, автор «махаевщины», и попадающийся в эмиграции и, например, в берлинском «Накануне» использовавшийся Александром Гройнимом, потом уехавшим в СССР и расстрелянным в 1928 г.), так и фамилия «Вельский» бралась в псевдонимы в русской печати, в том числе эмигрантской, как, скажем, ревельским литератором с неблагозвучной фамилией Сосунов (по указанию Л. В. Спроге, в этом псевдониме у Петра Пильского ребусно зашифрован топоним – «Р [е] Вельский»). Последнее обстоятельство, назовем его для краткости какосемия, наталкивает на перспективу сравнительно-типологического обследования эмигрантской псевдонимики и практики перемены фамилий в советской России начала 30-х гг., изучавшейся еще А. М. Селищевым[11].

      При тесте на ложноименность следует иметь в виду некоторые генеральные моменты эмигрантского этоса.

      Начну с примера. После Второй мировой войны в эмиграции прошел слух о том, что на Запад прибыл incognito (и это полагалось держать в полном секрете) писатель Игнатий Ломакин, нуждающийся в помощи.

      Игнатий Семенович Ломакин печатался с 1910-х гг., был близок к группе крестьянских поэтов «Страда», участник их альманаха (и есть инскрипт вдохновителя группы С. М. Городецкого в 1915 г. «юнейшему из крестников»; предполагают также, что он тот «Игнатий», которому сделал дарственную надпись Есенин на книге 1920 года[12]). В 1918 г. он на своей Царицынщине печатается в советских газетах, потом Добровольческая армия хочет его за это судить, но его оправдывают, он поступает в Осваг в Ростове, и Александр Дроздов в известном очерке «Интеллигенция на Дону» вспоминает его в компании осваговцев – Е. Чирикова, И. Билибина, Е. Лансере – как «графа Ломакина», прозванного так за внушительную свою внешность, зычный голос и светскую изысканность за столом»[13]. В 1920-х – начале 1930-х гг. он публикуется в сатирических журналах «Лапоть», «Смехач», «Бегемот», издает в библиотеке «Бегемота» несколько книжек.

      Затем он обнаруживается в «Ленинградском мартирологе», где я прочитал: «Ломакин Игнатий Семенович, 1885 г. р., уроженец д. Успенка Ольховской вол. Царицынского у. Саратовской губ., СКАЧАТЬ