Повесть Белкиной. Наталья Рубанова

Чтение книги онлайн.

      Барышня, парам-пам-пам, маникюрша. Или продавщица. Она может с таким же успехом оказаться медсестрой или медбратом. У нее куча, так скажем, поклонников и мелкая дочь. Или сын. Видя моего сонного Мальчишку, она замечает, улыбаясь розовой помадой, будто я «тоже нормальная, не то, что эти вот», и кивает на стареющих стриженых девочек в джинсе и с пирсингом, направляющихся в тамбур курить. Я чувствую себя не до конца разоблаченным Цинциннатом Ц. Барышня едва ли слышала о Цинциннате Ц., но наверняка чует, что существует и непрозрачность. Впрочем – кем? чем? (творительный падёж) – она не полномочна меня просвечивать. Мой мозг плавится от заигранной партии, а на лице появляется вымученная улыбка, напоминающая разбивающуюся об асфальт маску из папье-маше. «Люди такие интересные, я так люблю общаться! Каждый по-свое…» – барышня отформатирована. Зачем я выходила из купе? Почему поезд идет не в Париж, а в Брест? Кто там, в Париже? На кой черт он мне сдался?

      – Ма, я не хочу к бабушке, она говорит, у них всех сажают.

      – Не говори глупостей, тебя пока не за что.

      Я треплю Мальчишку по голове; он знает, что мы с ним одной крови: мы смеемся даже в кариесном сортире белорусского поезда.

      Кто-то, в Париже – «Париж прекрасен, но он смердит»[2] – чувствует то же, что и я. Не суть, «она» или «он»: важен сам факт ее/его существования. Qui a – ки э – fonde cette ville – фонде сэт виль?..[3]