Юрий Лотман в моей жизни. Воспоминания, дневники, письма. Фаина Сонкина

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ любил. Считал, что она начата как популярная, а окончена как специальная. Иногда, уставая от «семиотики», начинал «вышивать», то есть, по его выражению, «разматывать» исторические «клубки». В 1971 году работал над легендой о Федоре Кузьмиче и пушкинским «Анджело».

      Вспоминается история тех лет, которую я, по просьбе Юры, вычеркнула в дневнике и теперь могу привести только по памяти, приблизительно. А. Солженицын, прочитав как-то одну из ругательных статей против структурализма, сказал: «Это о Юре Лотмане». Ю. заметил, что все меньше людей называют его «Юра». Солженицын бывал у него, но рассказывал об этом Ю.М., по понятным причинам, скупо. А история была связана с передачей на Запад рукописи «Мастер и Маргарита» Булгакова.

      Со вдовой Булгакова у Ю.М. были теплые доверительные отношения, и по его протекции один из молодых знакомых Солженицына взял у Елены Сергеевны роман. Почитать. На самом деле знакомый собирался передать роман на Запад, что сделало бы публикацию его в России невозможной. Ю.М сумел устыдить молодого человека, убедить его вернуть роман…

      Работал Ю.М. ночами, спал мало, уставал.

      И моя жизнь тоже требовала напряжения. Само по себе овладение новой для меня областью логики и, отчасти, лингвистики представляло известные трудности. Но хуже всего было то, что работа имела ведомственный характер и напрямую соприкасалась с косной бюрократической системой, где все только командовали, но никто не хотел думать. Поэтому каждый мой приход на работу в первые три года был связан с неприятными обсуждениями в Комитете по печати, жесткими сроками сдачи официальным органам материалов, с бесконечными стрессовыми сиутациями. И вот, каждое утро, спускаясь в метро, я мысленно отодвигала от себя предстоящие сложности и думала только о Юре: полчаса перед началом работы были нашим с ним временем. Я смотрела на замкнутые, печальные, озабоченные лица людей, спускающихся и поднимающихся по эскалатору, и думала, что ни один из них даже не подозревает, как я счастлива. Я желала им мысленно испытать такое же счастье.

      Помню свой день рождения в 1972 году, в июне. Собрались наши обычные друзья. Но я была другая: мне хотелось быть особенно радушной, особенно приветливой хозяйкой. Я менялась. Это было время высокого подъема.

      В июне 1972 года, после весенней усталости и спада научной активности, в голове Ю.М. опять кипели идеи; он надеялся, что ему будет отпущено судьбой еще десять лет, чтобы замыслы его главных работ о культуре осуществились.

      Зима и весна 1972 года были временем сплошных проверок и комиссий, и он очень уставал. Рассказывал мне так: отбиваешься, отбиваешься, кажется, что победил великанов, а оказывается, то были какие-то мелкие комариные укусы. Ожидал, что им еще «врежут» за пятый том «Семиотики», и рассказывал, как сражался со старым Брагинским[19] из Института востоковедения и издательства БСЭ. Тот учил Ю.М., как нужно писать, читал ему лекции о базисе и надстройке в присутствии Дементьева[20] и Тимофеева[21]. Обсуждались СКАЧАТЬ