Прекрасные мелочи. Вдохновляющие истории для тех, кто не знает, как жить дальше. Шерил Стрэйд

Чтение книги онлайн.

      Подозреваю, Джонни, ты думаешь, что это не имеет никакого отношения к твоему вопросу. Зато это имеет самое прямое отношение к моему ответу. Это имеет прямое отношения к каждому ответу, который я когда-то кому-либо давала. Это история появления Лапочки. Я возвращаюсь к этой мысли все пять недель с тех пор, как ты написал мне письмо, признавшись, что не знаешь сути понятия «любовь».

      Оно вовсе не столь непостижимо, как ты пытаешься изобразить, горошинка моя. Любовь – это чувство, которое мы испытываем к тем, кто нам глубоко небезразличен и кого мы высоко ценим. Она может быть легкой, как объятие, которое мы дарим другу, или тяжкой, как жертвы, на которые мы идем ради своих детей. Она может быть романтической, платонической, семейной, мимолетной, вечной, условной, безусловной. Она может источать печаль, может быть окрашена сексом, запятнана насилием, подкреплена добротой, искажена предательством, усилена временем, омрачена трудностями, подпитана юмором и обременена «обещаниями и обязательствами», которых мы можем хотеть или не хотеть, придерживаться или не придерживаться. Лучшее, что ты можешь сделать со своей жизнью, – полюбить так, чтобы всем чертям стало тошно. И, Джонни, полагаю, на этом фронте тебя ждет кое-какая работенка.

      Но прежде чем мы этим займемся, я вот что хочу сказать, милый: похоже, ты мне нравишься.

      Мне нравится то, что ты написал мне, выложив на обозрение свое ищущее, перепуганное, глуповатое, равнодушное, уклончивое, чувачковское сердечко. Мне нравится, что ты вынудил меня написать «чувачковское», хотя я морально против всего «чуваковского» и связанного с чуваками лексикона (помимо всего прочего такого слова вообще нет). Мне нравится, что в эти пять долгих недель не проходило и дня, чтобы я не подумала: «А как же Джонни? Что я скажу Джонни?» Недавно вечером, лежа в постели с мистером Лапочкой, когда он читал The New Yorker, а я – журнал «Мозг и ребенок», мне пришлось отложить журнал, потому что я думала о тебе и заданном тобой вопросе. Мистер Лапочка тоже положил свой журнал на грудь и спросил, о чем я думаю. Я рассказала ему, и у нас завязался разговор о твоих проблемах. А потом мы выключили свет. Он уснул, а я лежала в постели (мой сон как рукой сняло!) с закрытыми глазами, мысленно сочиняя свой ответ, так долго, что до меня дошло: уснуть не удастся. Я встала, прошла через весь дом, налила себе стакан воды, села в темноте за кухонный стол и стала смотреть в окно на мокрую улицу. Моя кошка пришла ко мне, запрыгнула на стол и уселась рядом со мной. Через некоторое время я повернулась к ней и спросила: «Что же я скажу Джонни?» – и она заурчала.

      Я всегда знала, чтó тебе скажу. Проблема крылась не в незнании ответа. Я обдумывала, с какой стороны подступиться к твоему письму: за вопросами, которые ты задал, явно стояли другие, не высказанные тобой.

      Ты боишься не самой любви. Тебя пугает весь тот хлам, который сам же навьючил на любовь. И ты заставил себя поверить, что, отказав в одном крохотном СКАЧАТЬ