Совсем короткая жизнь. Книга советского бытия. Аркадий Макаров

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ село рязанское снова во власть красного матроса Бажулина Петра Петровича, чудесным образом, спасшимся от верной гибели.

      – Видишь, какие товарищи были! – говорила мне Евдокия Петровна, жена Петра Петровича, баба Дуня, как называла ее моя жена, которой она была бабушкой по матери. – Ножи друг против друга точили, а дружбе верны были. Ох, и напугалась я тогда! Когда тот чернявый собачку располосовал. Хороша девка была, умная, чужого на шаг не подпустит! – Баба Дуня задумчиво уставилась в окно, где за городом в огневом кружале, как черный пепел летало воронье. – Метель завтра будет. Ты на работу теплей одевайся, а то опять скажешь: «Водкой грелся, замерз весь!»

      Бабушка Дуня, кряхтя и охая, пошла к голландке, готовить на плите ужин. Скоро из института должна придти ее внучка.

      Я в то время жил за городом, на квартире, удобств никаких. А здесь еще и дочь родилась. Жена – студентка. Вот и приехала незабвенная баба Дуня молодоженам семейный уют устраивать, по дому поглядеть, досмотр жизни учинить, чтоб не баловали. Уж, больно, прыткие оба!

      Приехала. Стоит в дверях. Лицо круглое, рязанское, нос картошкой. Шаль старинная теплая в крупную клетку, жакет плюшевый на вате, юбка темная суконная, валенки с калошами. Знает, что заждались ее. Улыбается.

      – Проходить что ль?

      Я дома один. Дочь пеленками скрученная от тесноты мается. Зевает в коляске, а спать никак не хочет.

      – Ах, как хорошо, что приехала! – кидаюсь к порогу. Стул ставлю.

      – А, что, к столу нельзя что ль?

      – Бабушка Дуня, да что ты! – стул, узлы к столу двигаю. – Проходи! 2

      Дочь криком занялась. Я – туда, сюда…

      – Эк, горластая какая! Вся в отца. Пусть голосок пробует, я послушаю.

      Бабка Дуня уже к тому времени была туговата на ухо, чем я потом неоднократно пользовался. Значит, дочь кричала по-настоящему.

      Гостья раздевается. Снимает калоши. Приложила руки к голландке. Греется. Подходит к дочке. Вынимает из коляски. Провела по попке – сухо. Потрогала за носик:

      – Ах, грибок, какой! Почеловечела. Ну-ну! Не квасься!

      Прижала к фланелевой кофте. Дочь, чмокнув губами, замолчала.

      – Вот умница! Бабку старую признала. За родню почла.

      Положила снова в коляску. Дочь посапывает, заснула.

      В избе тепло. Печь жаром дышит. Уголька с работы привез порядочно. Начальник бумагу подписал, шутит: «Жги! – говорит. – Папаня! Детей в тепле содержать надо. Потом они тебя вилами на печь сажать сами будут. Тоже согреется! – смеется. – Не замерзнешь».

      Теперь топлю, не жалею. От порога к печке на бельевой веревке пеленки, как спущенные флаги юности. От пеленок теленочком попахивает. Хорошо. Как в детстве моем далеком, невозвратном…

      Пока шурован кочергой в поддувале, колосники прочищал, оглянулся – на столе белотелая индюшка на полпудика ноги топорит, цыплята-каплуны жирные круглятся, розовый брусок ветчины СКАЧАТЬ