Anamnesis morbi (История болезни). Книга 2. Александр Мишкин

Чтение книги онлайн.

      В подтверждение его слов захрипел телефон. Я снял трубку:

      – Реанимация.

      – Это приёмное. Тут суицид. Море крови, давайте к нам, срочно!

      – Какой, к лешему, крови?! У нас кардиореанимация! Хирурги где?

      – На операции, их реаниматоры там же. Запарка. Так что, не отвертитесь! – злорадно хохотнул доктор Симакин на том конце провода.

      – Вылетаем.

      Провожаемый ироничным помахиванием шефовой ручки, я выскочил в коридор. Следом с грацией гружёного самосвала нёсся Петрович, увлекая за собой сестричку Клару и второй чемодан с реанимационным набором. Первый чемодан, который полегче, эгоистично ухватил я. С дружным топотом мы пронеслись через живой коридор из больных, испуганно жавшихся к стенам соседней с нами кардиологии, и ворвались в лифт.

      Древний лифтёр понимающе ткнул пальцем в кнопку первого этажа:

      – Хреново кому-то?

      – Ещё нет, но ща будет! – оптимистично пообещал Петрович и хищно посмотрел на старца.

      Дедок испуганно умолк. Лифт в последний раз издал звук делающего себе сеппуку самурая и замер. Мы прибыли.

      Приёмное встретило нас воплями, доносящимися из смотровой. «Орёт – значит, дышит… по крайней мере, выдыхает», – промелькнула мысль. Вопли были выразительны по интонациям и похабны по содержанию. И удивительно знакомы…

      В смотровой нас встретила ехидная улыбочка доктора Симакина:

      – Орлы! И двух минут не прошло! Долго тренировались?

      – Каждую ночь по три часа… а ещё отрабатываем удары ногами по почкам. Показать? – деловито осведомился я и изящно отвёл ногу.

      Петрович украдкой показал Симакину средний палец правой руки. Тот хмыкнул и приглашающим жестом указал на кушетку с возлежащим на ней телом.

      Тело принадлежало Савоськину и орало. Савоськина знала вся больница: каждые два-три месяца этот сорокалетний юноша предпринимал попытку покончить с собой на почве очередной несчастной любви. Как можно догадаться, до сих пор эти попытки успеха не имели.

      Вот и теперь, судя по окровавленной левой руке, наш Казанова тщетно пытался вскрыть себе вены. Но, поскольку это больно, всё свелось к десятку неглубоких царапин. Неэстетичный вид крови Савоськина огорчил и он знакомой тропой помчался в ближайшую больницу. То есть, к нам.

      – И кого тут реанимировать? – мрачно поинтересовался я у Симакина.

      – Меня! – вместо коллеги ответил умирающий Савоськин и улёгся поудобнее.

      Я решил быть недобрым:

      – Савоськин, она тебя бросила?

      – Бросила, Палыч… стерва такая. А я ей даже стихи писал… два! Хочешь, прочитаю?

      – В другой раз. Бросила, значит. А ты, стало быть, опять себя порешить захотел?

      – А зачем мне теперь жить? – резонно удивился Савоськин.

      – И СКАЧАТЬ