Тарас Шевченко та його доба. Том 1. Віктор Берестенко

Чтение книги онлайн.

      Его, как кровного; но он

      Непостижимою тоскою

      Был постоянно удручён,

      И между ними вольной речью

      Он пламенел. Но меж гостей,

      Когда при тысяче огней

      Мелькали мраморные плечи,

      О чём он только не вздыхал

      И думой мрачною летал

      В стране родной, в стране прекрасной,

      Там, где никто его не ждал,

      Никто об нём не вспоминал,

      Ни о судьбе его неясной.

      И думал он: «Зачем я тут?

      И что мне делать между ними?

      Они все пляшут и поют,

      Они родня между родными,

      Они все равны меж собой, —

      А я!..»

      Так пишет Шевченко в русском, несомненно, автобиографическом стихотворении «Тризна», в разгар своей славы на Украине, в 1843 году, принятый в самых знатных украинских семьях, ласкаемый и лелеянный как народный певец.

      Надлом, хрупкость, неровность сказываются в его юношеском, лабильном облике, отражающем самые разные, самые противоречивые чувства и, главное, – неустойчивость, переходы этих чувств из одного в другое. И здесь, в этой неустойчивости, в неуравновешенности социального жеста, основанного на внутреннем чувстве необычности своего социального положения, – разгадка очень многих тайн шевченковской биографии, в том числе и его связи с кирилло-мефодиевцами, с Кулишом. Здесь объясненье и резкой остроты его реакции на всякое над собой насилие.

      Шевченка звільнено з кріпацької неволі

      Выбравшись из одной зависимости, крепостнической, Шевченко почти сразу попадает в сеть других психологических зависимостей, которые он первое время терпит в силу ещё не совсем изжитой привычки многих лет к подавлению себя перед чужой волей. Его хотят «воспитывать», «делать», «исправлять», «поучать» – так подошла к нему княжна Варвара Репнина и так подошёл к нему Кулиш со своими присными. Кулиш желал «руководить» дичком Шевченко, народным соловьём, который, будто бы «не ведая, что творит», заливался своими соловьиными песнями, как дитя природы, а его надо по стричь, подрисовать, обучить, направить в русло понимаемого по Кулишу «служения народу», – словом, бездарный по натуре, сухой и властный Кулиш хотел творчески реализовать себя, своё менторство, свою «образованность», свои политические взгляды и эстетические вкусы в деле воспитания не совсем грамотного, не совсем ещё отвыкшего от крепостного состояния, но уже «закусившего удила», почуя свободу, народного гения. Эта «миссия», взятая на себя Кулишом (проходящая через всё его эпистолярное наследство), началась ещё в годы молодости Шевченко, до его ареста, и дошла до кульминации и до разрыва с Шевченко после его возвращения из ссылки.

      Надо очень тонко понять положение молодого Шевченко в такой СКАЧАТЬ