– Убери лапы, я тебе не девка.
– Так на кого ты работаешь? – не изменившись в лице, поинтересовался он.
Я снова назвал вымышленных Крестника и Дюбеля.
– Ни разу не слышал… – Он прищурился. – Где-то мы с тобой встречались.
И все-таки его выдавал нервный тик – последствие ранения… Живучим оказался, дьявол. Интересно, как бы он задергался, когда бы узнал, кто я на самом деле. Он пристально глядел на меня, вдруг резко задрал коротенький рукав моей футболки – обнажил татуировку: буква А в виде пика горы, нож, скрещенный с автоматом. Голова Шамиля дернулась еще заметней. Лао вопросительно глянул на нас.
– Откуда это у тебя? – резко спросил Раззаев.
– Так, – небрежно ответил я, – просто рисуночек. А – первая буква моего имени – Александр.
Шамиль резко рванул свой рукав, оголив синий рисунок. Те же горы с буквой А, нож, автомат. По одному трафарету. И накалывал знак и солдатам, и офицерам все тот же сержант Лешка Коблич, умерший в госпитале от ран через две недели после конца той войны.
– Это афганская наколка спецназа погранвойск, – по-русски сказал Раззаев.
Я молча пожал плечами, стараясь сохранять спокойствие. Голос мог выдать меня, волнение, знакомые командирские интонации… А Шома всегда был проницательным, как дьявол. Я сам учил его наблюдательности в разведке, умению угадывать присутствие противника, и он был самым талантливым учеником.
– Сними майку! – приказал он. Но для этого надо было отстегнуть наручники, и тогда он сам задрал ее и увидел то, что искал: следы ранений на спине. – Это тоже просто рисуночек? – спросил Шома и, повернувшись к Лао, на английском добавил: – Он – ветеран Афгана. Я их с первого взгляда распознаю. Ну, парень, теперь ты не отвертишься! Александр, говоришь? А по паспорту Владимир? Заврался…
Я как никогда был близок к разоблачению. Теперь оставалось надеяться только на то, что Раззаев прослышал про мою «скоропостижную кончину». Хотя и с новым обличьем шансов на помилование практически нет. В наркобизнесе людей считают на деньги и дозы наркоты. Допросят и утопят. Жаль бедную девочку. Ее не пощадят. Возможно, мы пойдем ко дну одновременно, как комплексное решение одной небольшой проблемы.
– Так где ты служил? – снова по-русски спросил Шамиль.
Я молниеносно прикинул, что назову, как и было, термезский погранотряд. Только годы – не последние наши в афганской эпопее, а на два раньше.
– Спецназ термезского погранотряда. Восемьдесят пятый – восемьдесят седьмой годы, – тоже по-русски ответил я. Куда теперь деваться…
– Офицер?
– Сержант.
– Смотри-ка, однополчанина нашел…
– А ты где служил? – небрежно спросил я бывшего сержанта Раззаева. Знал бы я тогда, в Афгане, что судьба снова и снова, как в насмешку, будет переплетать СКАЧАТЬ