Сказания новой Руси. Рассказы, сказки, памфлеты, эссе. Геннадий Мурзин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ мое социальное происхождение? Понял сразу, куда удочку закидывают. Принял стойку, то есть насторожился. Прямо и выложил: дед, говорю, до революции владел магазином; не таким огромным, как центральный универмаг в Москве, а маленькой-маленькой лавчонкой.

      – Ну и что?

      – Приняли! Вы знаете, единогласно!

      – Да, – тяжко вздохнул третий, Семен, значит, и взъерошил редкую растительность на затылке, – правильнее – говорить правду, – и скрылся за дубовой дверью.

      Этот почему-то долго не выходил. Михаил и Ефим вконец изволновались. Появился наконец-таки Семен.

      – Меня тоже единогласно, – грустно сказал он и чуть не заплакал, – не приняли.

      – Но почему же, почему?!

      Семен покачал головой.

      – Не знаю. Я сказал им сущую правду. Как и вы, но… Как и вам, задали тот же вопрос: кем, мол, был мой дед до пролетарской революции?

      – Ну и что? – Спросил, затаив дыхание, Михаил.

      – Уж не ляпнул ли, что был белогвардейцем? – Спросил, покачав головой, Ефим.

      – Я ответил: мой дед владел в Пензе бардаком. Ну, не таким большим бардаком, какой царил в Советском Союзе семьдесят лет, а маленьким-маленьким бардачком… И что райкому КПРФ не понравилось в моих словах – ума не приложу.

      В самом деле, в правде-то иной раз и скрыто главное коварство.

      Утешил

      Похлёбкин с Похмелкиным – односельчане, к тому же дома рядом. Соседи, получается. С детства. Заскакивают на минутку друг к другу. Чаще Похмелкин, чем Похлёбкин. Потому что у того потребность возникает каждым субботним утром – традиция.

      Вот и сегодня. Только-только Похлёбкин петух оторался, возвещая деревне о наступлении нового дня, как на пороге – он, Похмелкин, стало быть.

      – Привет, соседушко! – излишне бодро выкрикнул Похмелкин. Не дождавшись чего-нибудь ответного, прошел вперед, к столу, сел и сложил руки на коленях. Жена Похлёбкина, баба неприветливая к таким гостям, покосилась, хмыкнув, отошла к печи, где неоправданно демонстративно загремела посудой.

      В молчании прошло минут пять. Мужики сидели по разные стороны стола и смотрели друг на друга.

      Паузу оборвал все-таки гость.

      – Вчерась, слышь-ка, всенародный праздник труда был.

      – Это, понимаете ли, не повод, – по-свойски проворчал хозяин, – по утрам шляться.

      – Радуйся, слышь-ка, соседушко…

      Похлёбкин проворчал.

      – Радости, понимаете ли, полные штаны.

      – Радуйся, слышь-ка, соседушко, – упрямо повторил Похмелкин и закончил присловьем. – Ранний гость, слышь-ка, – до обеда.

      – Утешил, понимаете ли… Чего приперся в такую рань-то, а?

      – Так… это… Сказал: праздник вчерась, слышь-ка, был.

      – Набуздырялся, понимаете ли? – коротко хохотнув, несколько злорадно спросил Похлёбкин.

      – И, слышь-ка, хорошо так… Теперь, – он постучал кулаком по башке, – трешшыт-гудыт. Будто тыща чертей шабаш устраивает… СКАЧАТЬ