Дикий барин (сборник). Джон Шемякин

Чтение книги онлайн.

      Если Сосильда видит, что Парменыч беззаботно лежит на ГАЗОНЕ и греется, растопырившись, то девушка хватает старика за шкирняк и волочит прочь. А ветеран упирается и сипит, что заслужил.

      Вой, крики, кашель и снова крики.

      Иногда мне это все надоедает, и я выхожу из дома. Прямо как спал – в черкеске, с пятью Георгиями на груди.

      – Станичники! – это я так говорю в шутку, понятно, что станичник тут один – и он попугай на втором этаже. – Стоять всем! И сначала цыц! А затем цыц навсегда! Я в думе крепкой! Гадаю, стало быть, кого из вас на шапку, а кого куды еще… Матушке-государыне про вас отпишу – пусть разрешает!

      И мешок для захоронений из-за спины как бы невзначай вытягиваю. Улыбаюсь с приятностью во взоре. В этой приятности догорает крепость Измаил.

      Сосильда на меня внимания давно не обращает, воспитываясь как-то самостоятельно. Зевает. Отходит. А Парменыч начинает скорбеть всем телом и валится на бок, куда-то в кусты он обычно валится.

      Мешок мне очень пригождается, короче говоря.

      Лошади

      Лошадиные предъявы – это иппические претензии. Профессор зарамсил вглухую и кинул лошадиную предъяву – профессор выдвинул претензии по поводу проблем.

      Водили меня вчера в галерею, забитую красотой. Все увешено иппическим жанром. Лошади так, лошади эдак. К концу просмотра храпел и мотал головой в недоуздке. К выходу зарысил так, что еле удержали.

      Лошади очень красивые существа. И ужасно умные, конечно.

      У меня был мерин по имени Тузик. Когда я к нему подходил, Тузик немедленно надувался. Чтобы не смог я застегнуть на нем ничего и никуда бы на нем не поехал. И, в целом, чтобы свалил я куда-нибудь поскорее.

      Если мои нежные (восемь лет мне было) удары в живот помогали Тузику сдуться и я на нем все потребное застегивал и затягивал, Тузик ждал, когда я на него заберусь, и ложился на бок. Ему было интересно: успею я спрыгнуть или нет?

      Если и этот веселый фокус не получался, Тузик старался меня укусить в процессе нашей неспешной езды на остров Любви. Или протереть мною стену. Или устроить так: сначала вроде как укусить попробовать, а потом об стену. Или кусты. Или еще что.

      Иногда люди удивляются, где я так научился работать кулаками и говорить эдакие слова. Ты же слепой интеллигентный калека, говорят мне люди, ты же так не должен. В эти моменты я вспоминаю Тузика и нашу с ним трогательную дружбу. Помню, в дождь Тузик лег в лужу вместе со мной. Когда его все же подняли, я с трудом перестал орать наивным детским ртом выражения, за которые меня потом уважали свидетели – приовражные бомжи.

      Выйдя из галереи, пожалел, что не могу, как Тузик, отстаивать свои интересы и капризы. Не хватает во мне чего-то.

      Котята

      Главная причина моего спешного отъезда на остров вовсе не растрата денег, которые я украл у слепых учителей, когда они несли свои крошечные пособия парализованным докторам. Для меня этот СКАЧАТЬ