Летят утки… литературные заметы. Аркадий Макаров

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ где белые лебеди снегов скоро с неба спустятся, да в валенках ходить рано, а ботинок или резиновых сапог у меня нет. Правда, галоши вон в углу стоят рубчатые, они у нас «шахтёрками» называются, но они для школы. Оденешь – и бегом, чтобы ноги не успели застыть.

      Однажды я попробовал написать стихотворение о своей жизни. Правдивое стихотворение. Вроде складно получилось. Читал матери, а она почему-то заплакала, и велела эти стихи никому не показывать. Говорит: «Беду в дом принесёшь. Не пиши больше. Не забивай голову. Не надо…»

      А мне похвалиться хочется. Слова с языка так и просятся на волю. У Некрасова тоже похожие стихи есть, а мои – тоже ничего:

      Кушай хлеб, Аркаша,

      Молочка-то нет.

      Где ж коровка наша?!

      Взяли в сельсовет.

      Вечерами длинными —

      Холода и дрожь…

      А её родимую

      Увели под нож.

      Ты её по имени

      Больше не зови…

      Молочко из вымени

      Потечёт в крови.

      Корову нашу, Красавку ненаглядную, действительно увели в счёт госпоставок мяса…

      Потихоньку, чтобы никто не видел, показал учительнице русского языка. Пожилая учительница, она ещё в земской школе до нового времени уроки вела. Клавдией Петровной звали.

      Схватилась Клавдия Петровна за голову:

      – Ты что? Детям о таких вещах писать нельзя. Забудь эти строчки! И я их не слышала! Понял? Пиши о нашей пионерской дружине, о классе своём.

      О пионерской дружине я никогда не писал и не пробовал. Потому что не был я пионером. Поведение не то. Но о классе может, что и получится…

      На другой день написал о вечной прогульщице уроков Маше, соседке своей. Скушно одному за партой сидеть. А соседка часто пропускает школу. Болеет – говорили.

      Вот я и написал в стенгазету:

      У Чекмарёвой Марии

      Каждый день аварии:

      В понедельник – день бездельник,

      А во вторник – выходной,

      В среду в класс пришла больной…

      А в четверг и пятницу

      Без конца сопатится.

      …Попробовал бы теперь прощения попросить… Да, где там? А-у! не догонишь. Обиделась на меня Маша Чекмарёва. Попросила нашу классную учительницу пересадить её на другой конец. Клавдия Петровна так и сделала. А ко мне посадили Тоньку Пономарёву, двоечницу. Она все контрольные у меня списывала. Пододвинется, бывало, плотно-плотно, вроде озябла, и суёт нос в тетради: «Что это у тебя? Да это что?»

      Я ей однажды нос бельевой прищепкой зажал и подержал немного. Пружина стальная. Потом от соплей руки никак не мог оттереть. Драл меня отец потом так, что я сидеть за партой не мог, и стоял все уроки.

      – Что ты не садишься? – спрашивали

      – Простыл вот – говорю, – чирей у меня на этом месте!

      – А-а… Тогда стой. Большим вырастишь.

      Большим я так и не вырос, в армии, когда случил, в строю почти СКАЧАТЬ