Грёбаный саксаул. Сергей Герман

Чтение книги онлайн.

      Мы задумались. Никто не мог вспомнить, где находится такой город. В какой стране.

      Лохматый битл сказал:

      – Это Душанбе, где- то в Средней Азии. Переводится как Понедельник.

      – Грёбаный саксаул, – сказал Штеплер. – Мне мать рассказывала, что её отец с басмачами тоже воевал!

      Мы сидели в зале ожидания на деревянных скамейках. Рядом с нами сидел пьяный дембель в высокой, как полковничья папаха, офицерской шапке.

      Из под расстёгнутой начёсанной шинели выглядывали тельняшка и аксельбант.

      – Куда вас… дети? – грустно спросил дембель.

      Мы наперебой ответили – Душанбе… Средняя Азия… Где это?

      – Это Таджикистан, ребятки и место это есть большая жопа на теле СССР. Там вместо хлеба едят лепёшки, а тесто для них катают на потных ляжках женщин… Но! – Сказал пьяный дембель – Зато там тако-о-о-о-оой чарс!

      Это был железный аргумент. Все притихли.

      Ночной Новосибирск последний раз мигнул огнями. За окнами промелькнули замёрзшие лужи, заплёванный перрон, разношерстный вокзальный народ.

      Я родился в унылом посёлке городского типа. Так называли серые деревянные строения, улицы, весной и осенью утопающие в грязи, зимой засыпанные снегом. Это был самый заурядный сибирский посёлок, где жили потомки фронтовиков и зэков, русских мужиков, немцев, финнов, казаков, сосланных, раскулаченных, осужденных. Всех тех, кто привык с детства отчаянно бороться за своё существование.

      Часть населения посёлка уже отсидела, другая часть готовилась сесть и потому, в самом большом авторитете у нас были личности, конфликтующие с законом.

      Место моего рождения на полном основании можно было назвать посёлком лагерного типа.

      Поселок жил по понятиям. Лагерную феню знали все. Безрукий фронтовик Иван Кузьмич, пенсионер союзного значения Данила Назарыч, продавщицы в магазине. Даже поселковые собаки, крутящиеся у пивных точек и винных магазинов, понимали, о чём говорят субъекты с лагерными манерами и приблатненной речью. Поселковая шпана начинала курить с десяти лет, пить вино с двенадцати. С четырнадцати носили ножи и самодельные «мелкашечные» пистолеты. Шпану сажали. Но её ряды не редели. На смену мотающим срок, приходили их младшие братья.

      Незначительный процент составляла поселковая интеллигенция – учителя, врачи, местный участковый, секретарши суда. Судьи народного суда жили в городе.

      На окраине посёлка располагалась воинская часть. Офицеры и прапорщики с семьями обитали рядом с частью, в серых шлакоблочных домах, похожих на казармы. Однотипные, серые дома выглядели убого. Периодически солдаты белили извёсткой бордюрные камни, добавляя светлых пятен в однообразную провинциальную жизнь.

      Дети офицеров учились в одной школе с нами. Их легко можно было узнать по интеллигентным лицам и донашиваемым заграничным шмоткам.

      Военный городок, это была другая жизнь, почти как другая планета. Эти люди видели мир, бывали в других городах. Некоторые даже в других странах. Это СКАЧАТЬ