пропорций, экипировки войск, и кончая оптимальными запасами продовольствия и поставкой воды, если колодцы будут отравлены. Изучение оборонительных линий противника ввергло поначалу наших генералов, с их стандартным консерватизмом, в уныние. Идти напролом через линию Мажино было делом самоубийственным, что тогда понималось всеми. Там было сосредоточены огромные запасы снарядов, бункеров, окопов, всё было заминировано, а самое главное – долгосрочные форты сделаны из крепких материалов. Голубоватый цвет французских фортов подсказал нам, что марка бетона, применявшегося при их строительстве была очень высокой. Разрушить такие укрепления с наскока не представлялось возможным. У французов были лифты в фортах, огромные запасы еды и провианта, калибр орудий был чудовищен. Там было масса танков и довольно хорошее снабжение автомобильным транспортом. Взять такие крепости в лоб было невозможно. Я предложил искать альтернативу, и, признаюсь, не мной было высказано предположение, что выгодной позицией для первой волны наступления будет рывок через Голландию. Что же касается самих фортов, то когда прорыв через свободные районы Голландии будет совершён и противник оттянет часть сил с линии Мажино, было логичным нанести удар и по ослабленной линии Мажино. Голландия, не столь скреплённая с Англо-Французским союзом, не имела к тому времени ни своей достойной оборонительной доктрины, ни системы укреплений границ, что делало их территорию более уязвимой. Их армия была также чистой условностью и количественно и по качеству. К тому же мы ясно понимали, что в своей массе голландцы числят себя ответвлением германской расы и когда вермахт перейдёт границу, перед многими их голландцев встанут вопросы, стоит ли сражаться с братьями по крови? О настроениях голландского населения мы знали – большинство нормальных людей нам сочувствовало, и было готово помогать.
В силу косности мышления наши противники полагали, что военная операция против Франции будет не чем иным, как своеобразным парафразом начала первой мировой войны, с переговорами, страшными и грозными заявлениями, с растянутыми обозами, безалаберностью командования и растянутостью коммуникаций. Я сам был подневольным участником этого беспорядка и повторять такое мне не хотелось. Поэтому все хорошо проходимые для войск местности были французами тщательно укреплены. Почему в умах людей живёт такая инерция и косность я не понимаю, ведь мир всё время меняется, и то, что было вчера обычным делом, сегодня становится архивным анахронизмом. Ничего никогда не повторяется, даже солнце каждый день светит не так, как светило вчера.
Но у генералов, любых генералов, не слишком божественное мировоззрение, чтобы видеть что-то большее картинки в бинокле. Французские генералы видели в свои бинокли ещё меньше.
Мы оценивали возможные потери, и тут оценки разошлись принципиально. Я считал, что неукоснительное исполнение
СКАЧАТЬ
