Следы на воде. Екатерина Марголис

Чтение книги онлайн.

      Ты с девочками вернешься через неделю

      С ваших долгих русских каникул – и я,

      Не сумевший толком этим распорядиться, буду обязан

      «Освободить гнездо». Сегодня я проверяю,

      удалось ли выжить

      Здешней флоре, порученной мне столь опрометчиво.

      Я сижу за большим деревянным столом, убедившись:

      она в порядке.

      Потом подхожу к увитой лозою стене и пробую виноград.

      Что бы еще могли здесь помять мои беспокойные пальцы:

      Розмарин? лаванду? или эти листья томата,

      В то время как вслед за их тенью карабкается повыше

      юркий геккон?

      Здешняя жизнь – звенящие звуки посуды,

      Шорох шагов, приглушенное радио; Большой канал

      С его плеском волны в парапет и рыком моторов —

      где-то совсем далеко.

      Несколько аборигенов покидают свои пещеры.

      Гнездо утопает

      В зелени. Кобальтовый небосвод. Ряды глупых гераней

      Обозначают границы владений, но не выходят

      За камень стены с желтой ее штукатуркой.

      Здесь только я и дом с жалюзи (словно играем в жмурки).

      Но все же я тут не один. В маленькой темной комнатке,

      Где прямо за дверью лишь стол да узкая койка

      (Круто! круто!), на полке – словно иконы,

      озаренные синим

      Светом лампад, – пара овальных портретов

      (Черно-белых гравюр). На одном из них Пушкин.

      Он, никогда не выезжавший из России и уж тем более

      Не бродивший по этому прекрасному городу,

      Ныне дома везде. Он – все те, кто знает его наизусть,

      Он – это я, кто, пусть и не в силах читать по-русски,

      Чувствует сердцем каждое слово. И меня бы не было здесь,

      Если б не Пушкин. Он дал мне меня…

      Солнце, высовываясь из-за шпалеры, делит стол пополам.

      Мой мобильный горячий, как головня,

      Так что не прикоснуться; а что до содержимого головы, —

      Какие мысли способны выжить, к примеру,

      в кипящей кастрюле?

      Тороплюсь в дом и, упав на кушетку, вытягиваюсь в рост,

      Руки расслаблены. Пушкин критически смотрит на то,

      Сколь вял и беспомощен может быть вкрутую

      сваренный мозг.

      Часы негромко шуршат, на круглой их физиономии —

      «IV» (часа).

      Но на своей кровати я тяну лишь на I (единицу).

      Глаза слипаются. Море, взревывая вдали, резвится.

      Нагоняя страху, адриатический шторм

      Взбалтывает моря – от Черного до Балтийского.

      Тибр кишит акулами; акватория Санкт-Петербурга

      Покрыта хлопьями пены, взбитой СКАЧАТЬ