положила записку рядом с большой корзиной роз, стоявшей на столе. Всего в кабинете Натальи было двенадцать корзин с розами: на полу, на предметах мебели. Старожилов обещал обязательно сделать её счастливой. А знал ли он, что для неё есть счастье? Старожилов – обыкновенный самоуверенный кретин. Он думает, что счастье – это деньги. Деньги – это конечно же хорошо. Все хотят иметь много денег, но Старожилов слишком противен и рядом с ним никакого не может быть счастья. Одна мысль о нём вызывала у Натальи блевотный рефлекс. Так что же для неё всё же значит счастье? Безусловно она желает и стремится стать богатой, богатой и свободной, независимой от таких типов как Старожилов. А что же любовь? Как и всякая женщина, она хочет любви. Но какой? Вероятно словами это невозможно выразить, любовь можно только испытывать или не испытывать. Любовь это и есть именно то дополнение, которого не хватает для полного счастья. Нет уж к Старожилову никакого влечения и чувств у неё быть не может, даже если он сделает несколько пластических операций и закончит с отличием курсы обольстителей и виртуозов обаяния. Любовь – это что-то недостижимое, вечная грёза. Но что было с ней вчера? Она испытала удовольствие и до сих пор чувствовала приятные изменения в организме. Она определённо физически чувствовала себя намного лучше, чем раньше. Появилась какая-то бодрость и уверенность в себе. Иногда любовь приносит не только радость, но и здоровье. Но почему она не могла себе признаться в том, что она любит Одинцова? Она его не любила. Она испытала любовь и любовную страсть в какой то момент, но потом это наваждение прошло. Ей нужен был другой мужчина. Если бы эти цветы подарил Одинцов.
В дверь постучали.
– Входите.
Вошёл Углицкий.
Наталья встала.
– Сидите, сидите, Наталья Николаевна.
Наталья села. Углицкий взял стул и сел сбоку от неё.
– Вот видите, какие симпатии имеет в отношении вашей персоны Антон Алексеевич, – начал Углицкий.
– Откуда вы знаете, что это от Старожилова?
– Ну. Мне положено многое знать.
Наталья не хотела говорить на эту тему и возникла пауза, которую прервал Углицкий:
– Наталья Николаевна, я хотел бы вас попросить, не столько от себя лично, сколько от всего коллектива, пожалуйста, займитесь переговорами с Антоном Алексеевичем. Он никого кроме вас не хочет видеть. Он звонил мне сегодня утром и обещал, что не тронет вас пальцем.
– Я не хочу даже это обсуждать.
– Что же нам делать? Наша фирма на краю гибели.
– Это меня не волнует.
– Как же?
– Есть вещи, на которые я не могу пойти.
– А, если я как начальник прикажу.
– Нет.
– У вас нет сердца, Наталья Николаевна.
– Возможно. Я сказала: нет.
– Боюсь, что в этом случае мне придётся в отношении вас принять некоторые меры.
