Дорогой мой человек. Юрий Герман

Чтение книги онлайн.

      – Ой, каты, что же вы сделали! – услышал Володя справа от себя. – Кого вы убили, каты проклятущие!

      Он обернулся: женщина в зеленом блескучем платье, держа кудрявого ребенка на руках, стояла у дверной притолоки. Она что-то говорила, из глаз ее текли слезы, но в это время Бабийчук пихнул самого молодого полицая автоматом и велел:

      – Битте!

      Полицай с изумлением ответил:

      – Мы же русские, обалдели вы все?

      И тут случилось новое ужасное несчастье: пересмешник и весельчак Ванька Телегин, побелев, выстрелил в лицо этому полицаю. Странно сипя, словно прохудившийся резиновый баллон, полицай постоял немного, потом стал валиться на своего соседа – молоденького, с хохолком на затылке, рыжего, в очках.

      – Это что же такое? – взбешенно осведомился Устименко. – Что ты делаешь, Телегин?

      – А за русского! – ответил Телегин. – Не смеет он, товарищ военврач…

      – Послушайте, товарищи! – крикнул тот, кто был в очках. – Вы должны меня немедленно выслушать, товарищи!

      – Тоже пуля занадобилась? – оскалясь, спросил Телегин. – Товарищи мы тебе, изменник Родины? Выходи!

      Их повели мимо Володи. И Мальчикова в его праздничной толстовке тоже повели, а за ним бежала женщина в ярко-зеленом шуршащем платье, бежала и отталкивала от него пепельно-серого Цедуньку, который, как и все другие, как и они сами, понимал, куда ведут изменников и что с ними сделают в ближайшие минуты. И Володя тоже понимал неотвратимость того, что должно свершиться, и в то же время чувствовал всем своим сердцем, что это не может, не должно свершиться, во всяком случае, не совершится, пока жив он – Устименко.

      Наконец их вывели всех из комнаты, где лежали двое мертвых, и замешкались, не зная, как выполнить дальнейшее. Валил мокрый, косой снег, и, жалко трясясь всем телом, стоял дядька Папир. К нему кинулась женщина, держа ребенка на руках, и ей Володя сказал, не зная сам, что говорит:

      – Вам тут нельзя! Слышите? Вы ребенка простудите! Тут же холодно…

      Свет из окна освещал ее исступленные глаза, и Володя, словно во сне, услышал, как кричит она Папиру:

      – Да скажи же им, объясни, они не знают! Скажи про Степана Савельича, скажи, дядя Роман!

      – Так они ж не слушают! – ломким голосом произнес дядя Роман. – Разве ж они слушают? Они же вовсе и не красные, разве красные могут так сделать?

      – Минуту! – негромко сказал Володя Цветкову и, сведя его с крыльца, быстро спросил: – Вы слышали?

      – А вы крови испугались! – так же быстро осведомился Цветков. – Ужасов войны? Изменников пожалели?

      – Я никого не жалею, – приходя в бешенство и совершенно теряя власть над собой, прошипел Устименко. – Я и вас не пожалею, если вы посмеете дискредитировать самою идею партизанской войны. Не пожалею, потому что это бонапартистские штуки – даже не опросив, ничего толком не узнав, вслепую…

      И, понимая, что Цветкова в его нынешней СКАЧАТЬ