Живым приказано сражаться (сборник). Богдан Сушинский

Чтение книги онлайн.

      – Я уже за поворотом!

      – Все время кричи! Не умолкай. Мы должны знать, где ты и что с тобой. В сторону, сержант. Кстати, приказ вернуться в дот ты обязан был выполнить, не задавая лишних вопросов, немедленно.

      – Да я что? Только вместе бы…

      Громов еще раз внимательно ощупал пролом и, вставляя в него автомат, начал короткими очередями крошить каменные выступы.

      Несколько каменных брызг посекли руку, которой он держал рожок с патронами шмайсера, и, перезаряжая автомат, Громов почувствовал, что она кровоточит. Но, только выстреляв почти весь второй магазин, приказал: «Крамарчук, проверь!» – и, усевшись под стенкой, достал из кармана пакет. Раны, очевидно, были пустяковые. Но зато каждую минуту напоминала о себе нога. И он никак не мог понять: остановилось там кровотечение или все еще продолжается. Не хватало только, чтобы, сидя здесь, он истек кровью.

      – Наверно, хватит, лейтенант. Теперь я проползу. Жаль, что нет приклада.

      Крамарчук уже был по ту сторону пролома, когда откуда-то издали снова донесся крик Марии:

      – Свет, Андрей! Свет!

      – Не может быть, – проворчал Громов. – Не может быть, чтобы из этой каменной могилы существовал какой-либо выход.

      – Почему не может? – возмутился сержант. – Мария видит свет.

      – А потому, что не может быть, чтобы мы вот так, просто, вырвались из этого подземного ада, сержант! – отрубил Громов, с большим трудом протискивая плечи в пролом. – Где Мария? Крамарчук, быстро к ней! Разведай выход! Вдруг там всего-навсего щель.

      – Ну-ка, Гордаш, позвольте полюбоваться вашим произведением, – Штубер взял из рук ефрейтора, который сопровождал заключенного, деревянную статуэтку, внимательно осмотрел ее со всех сторон, поставил перед собой на стол. – Работа пока не завершена, я верно понял?

      – Какое вам дело до нее? – мрачно басил Гордаш. Огромный, неуклюжий в своей широкой гимнастерке без ремня и порванных галифе, облепленных комьями глины и стеблями сена, он был похож на человека, который только что выбрался из тайного укрытия, где провел по меньшей мере полгода.

      – Странный вопрос, красноармеец Гордаш. – Штубер вышел из-за стола, отошел к окну и еще раз осмотрел статуэтку «Обреченного» уже при свете яркого предобеденного солнца. – Произведением искусства имеет право любоваться или по крайней мере оценивать его любой человек. И вообще, как говорят ваши вожди, искусство принадлежит народу, – оберштурмфюрер добродушно улыбнулся. Гордаш заметил именно это: улыбка его была до наивности добродушной. – Я, конечно, мог бы строже оценить вашу работу, найдя в ней немало изъянов. Но понимаю, в каких условиях создавался ваш «Казненный».

      – «Обреченный».

      – Что? «Обреченный»? Пардон, не всмотрелся в музейную этикетку. Да, вы правы: так будет точнее – «Обреченный». Так вот, я понимаю, в каких условиях и каким инструментом вы создавали это свое произведение. СКАЧАТЬ