Огнем и мечом. Генрик Сенкевич

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ мог оказаться для нее гибельным. Буря надвигалась все ближе, обещая быть грозной. По Украине носились уже не туманные и неясные слухи, а вполне определенные известия о походах. Великий гетман, сначала не обращавший большого внимания на это дело, подошел теперь со своим войском ближе к Черкассам; отдельные отряды коронных войск доходили до самого Чигирина с целью воспрепятствовать бегству казаков и черни, которые массами уходили в Сечь. Шляхта скучала в городах. Говорили, что в южных воеводствах будет объявлено поголовное ополчение. Некоторые, не ожидая даже набора, отсылали детей и жен в замки, а сами шли под Черкассы. Несчастная Украина разделилась на две половины: одна стремилась в Сечь, другая – в коронное войско; одна стояла за существующий порядок вещей, другая – за дикую свободу; одна хотела сохранить то, что было плодом векового труда, другая – отнять это достояние. Обе стороны готовились вскоре обагрить свои руки братской кровью.

      Однако хотя черные тучи и нависли над украинским горизонтом, хотя от них и падала зловещая тень, хотя все внутри шумело и бродило, а громы перекатывались из одного конца на другой – люди все-таки не отдавали себе отчета, насколько сильна будет эта буря. Может быть, Хмельницкий, посылая краковскому казацкому комиссару и коронному хорунжему письма, наполненные жалобами и сетованиями, а вместе и клятвами в верности Владиславу IV и Польше, сам не знал, что из этого выйдет. Хотел ли он выиграть время или. может быть, предполагал, что какое-нибудь соглашение может положить конец разладу? Об этом разно судили, и только двое людей, Зацвилиховский да старый Барабаш, не заблуждались ни одной минуты.

      Старый полковник тоже получил письмо от Хмельницкого – дерзкое, грозное и полное оскорблений.

      «Мы со всем запорожским войском, – писал он, – станем горячо просить и требовать признания тех привилегий, которые Ваша милость скрывали у себя. А так как ты таил их ради собственной корысти и выгод, то все запорожское войско считает тебя достойным быть полковником у овец или свиней, но не у людей. Я же лично прошу Вашу милость простить меня, если я в Николин день не угодил Вам чем-нибудь в моем убогом домишке и что уехал в Сечь без Вашего ведома и позволения».

      – Посмотрите, господа, – говорил Барабаш Зацвилиховскому и Скшетускому, – как он насмехается надо мной, а ведь я учил его военным приемам и был ему настоящим отцом.

      – Он говорит, что со всем запорожским войском будет домогаться признания привилегий? – спросил Зацвилиховский. – Значит, это будет междоусобная война, сама страшная из всех войн.

      – Я вижу, что мне нужно поторопиться, – сказал на это Скшетуский, – дайте мне, господа, письма к тем, с кем мне предстоит войти в сношения.

      – Есть у вас письмо к кошевому атаману?

      – Есть, от самого князя.

      – Ну так я дам письмо к одному куренному атаману, а у Барабаша там есть родственник, тоже Барабаш. От них и узнаете все. Но кто знает, не опоздала ли эта экспедиция. Князь хочет разведать, что слышно там? Ответ короток: злые вести! СКАЧАТЬ