Ни стыда, ни совести (сборник). Вячеслав Кашицын

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ что в школьные годы я настолько был озабочен своим желанием «вырваться», что то, что у меня нет достойной подруги, никак не задевало моего самолюбия. Наверное, я подспудно осознавал тогда, что каждый человек приходит в этот мир один и уходит один – по крайней мере, в отношении себя я так считал.

      Я хотел уехать. Вырваться из этой удушливой атмосферы нужды и безысходности. Жить по-другому.

      Как человек.

      Обычная история, скажете вы? Да, обычная. Но до тех пор, пока она не становится личным переживанием – и я, и сестра слишком много перенесли, чтобы навсегда постараться забыть Навашино.

      Разумеется, в конце концов мы оба покинули этот город.

      И Настя уехала первой.

      Почему-то мне никогда не приходило в голову, что она тоже имеет право на самостоятельную жизнь. Очевидно, мне представлялось, что так будет всегда: она будет напряженно учиться, работать в поте лица (в прачечной, в столовой), ухаживать за родителями и еще приглядывать за мной. Но оказалось, что у нее свои планы.

      Как сейчас помню, она пришла домой (было 28 мая), прошла в комнату и, вытащив чемодан, стала собирать его. Сказала, отвечая на вопросительный взгляд матери: «Мама, я уезжаю». И продолжила собираться – с решительным лицом. Мать, вязавшая что-то, уронила спицу. Потом заголосила, они обе расплакались, обнялись. Но Настя не изменила своего решения, несмотря на то, что отец, когда пришел, пробовал даже пригрозить ей. Родители и не в силах были ей помешать – характером она была самой сильной в нашей семье, и никакие угрозы, увещевания или попытки воззвать к ее жалости не возымели действия. Она сказала, что едет в Москву, поступать. И оттуда позвонит.

      Я помню свое чувство в тот момент. Сложное чувство. С одной стороны, я был рад за нее и отчасти даже любовался ее решительностью и твердостью, подспудно понимая, что никто не вправе отнять у нее шанс; но с другой – я оставался один, и те обязанности, которые несла она, теперь автоматически перекладывались на меня, и перспективы моего отъезда были теперь более чем туманными… Я почувствовал себя обманутым, брошенным. Но ничего не сказал.

      Настя не поступила. Может быть, даже не поступала. Как я узнал позже (на похоронах, когда мы разругались), она уезжала, чтобы выйти замуж. Только для этого. Чтобы самой устроить свою жизнь и потом, возможно, жизнь родителей. Я тогда ей наговорил много лишнего, накричал на нее – но, в сущности, я не был вправе упрекать ее. На ней все в нашей семье держалось, и кто занимался моим воспитанием, хотя бы в урезанном виде, если не она? Она, так же как и я, понимала, что родители – это большие дети, и им нужен уход, что они не способны и никогда не были способны ни содержать нас по-человечески, ни воспитать, и она, возможно, собиралась вернуться.

      Потом. Во всяком случае, мне хотелось бы так думать. Потому что она, после своего отъезда, приехала только раз – на похороны.

      Конец ознакомительного фрагмента.

      Текст СКАЧАТЬ