Россия в Средиземноморье. Архипелагская экспедиция Екатерины Великой. И. М. Смилянская

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ до азиатского побережья (до островов Хиос и Митилини/Лесбос) «для смотрения и разведвания неприятельских судов… неприятельские разбивать… призы брать…» и сигналить о турецком флоте, выходящем из Дарданелл[499]. В 1772 г. эскадра под командованием контр-адмирала Елманова с 27 февраля (9 марта) по июль крейсировала у Дарданелл, прочно заперев проход к столице Османской империи.

      Главным над арматорскими судами («судами с патентами») 5 ноября 1771 г. А.Г. Орлов назначил Ивана Войновича, но задачи для арматоров оставались теми же, что и для «регулярных» крейсеров, – досмотр всех судов и разведка о передвижениях неприятеля[500]. Отношение к арматорам напоминало отношение к «албанцам» – арматоры вызывали как восхищение[501], так и опасения: их подозревали в злоупотреблениях и открытом грабеже европейских торговых судов, в присвоении захваченных «призов». В 1769 и 1770 гг. Совет при Высочайшем Дворе и лично Н.И. Панин в переписке с А.Г. Орловым отмечали, что использование греческих арматоров с русскими патентами – «весьма дешевый… способ беспокоить и обезсиливать нашего неприятеля», но он «встречает единственно то неудобство, что ауториземые от нас каперы, изыскивая только свою пользу и прибыток», станут грабить не только турецкие, но и христианские суда[502]. Действительно, случаи участия «арматоров», как, впрочем, и русских военных судов-«крейсеров» в нападениях не только «для причинения в разных местах неприятелю безпокойства»[503] имели место. Однако командование экспедиции предпринимало усилия для того, чтобы пресечь грабежи, а досмотру, изъятию призов и даже захвату некоторых судов[504]придать форму законности.

      В международном морском праве этого времени не существовало четких положений о круге товаров, составлявших предмет военной контрабанды, и каждая держава определяла его по-своему. Согласно «Consolato del mare», Россия придерживалась правила, по которому неприятельский груз, перевозимый судами нейтральных государств, составлял приз российского флота, как и сами суда с грузом, идущие под турецким, алжирским, тунисским, триполийским и рагузинским флагами[505]. К тому же весьма неопределенной могла быть акватория морских владений противника, на которую бы во время войны распространялся контроль, а по существу блокада.

      Многочисленные претензии европейских держав, особенно Франции, чья левантийская торговля более всего пострадала от подобной блокады[506], беспокоили Н.И. Панина и императрицу. Эти беспокойства усилились в связи с осложнением международной обстановки после первого раздела Польши и монархического переворота в Швеции, чреватого русско-шведской войной[507]. К тому же после Чесменского сражения ряд европейских государств ввел в воды Средиземного моря свои военные эскадры, а французские торговые суда, перевозившие военную контрабанду, согласно возмущенным жалобам А.Г. Орлова, сопровождались фрегатами французского военного флота[508]. СКАЧАТЬ