Становление. Александр Коломийцев

Чтение книги онлайн.

      – Немцы? – переспросил Мезенцев. – Откуда здесь немцы? Военнопленные с войны, что ли, остались?

      Матвеев налил дымящуюся красно-коричневую жидкость, подул в кружку, сморщив нос, отхлебнул, крякнул.

      – Ух, горячий! Немцы-то? – удивился вопросу. – Как откудова? С войны, с трудармии остались. Как уезжать разрешили, которые назад, на Волгу вернулись, а которые прижились, здесь остались. Вот у немцев, стариков, снега позапрошлогоднего не выпросишь. Которые молодые, с русскими пообженились, работаешь с которыми, те нормальные парни. А старики… Ох, и злые же есть. Чего злятся, сами не знают. Русские, которые местные, отродясь зла им не делали, я-то знаю. В войну всем не сладко пришлось, и русским, и татарам, и немцам. Чо ж я, не помню? На одной картошке и выжили. Утром в мундирах, в обед – щи «с таком», вечером – толчёнка с солью, а уж с постным маслицем, так, считай, почти что праздник, – Матвеев опять подул в кружку, покачал головой, сделал несколько мелких, осторожных глотков.

      Шумно втягивая горячий чай, причмокивая, Лёнька выдул всю кружку, разомлел, рассуждал между глотками.

      – Я вот после армии, как пристал к геологоразведке, без малого двадцать лет кочую. И в Средней Азии бурил, и в Казахстане, и в Алатау, и в Кузбассе, теперь назад вернулся. Я ж местный, родная деревня почитай рядом, ста километров от Таёжного не будет. Каких только людей не повидал, с кем только жить не пришлось. Вот, что скажу. Самый покладистый народ – русские, с кем хошь уживутся. Вот, среди русских попадётся, какой иной, не русский короче, так русские о нём как-то озаботятся, жалеют вроде, всё же человек в чужом краю живёт. А вот русскому, среди не русских, ох, и тяжко иной раз приходится. А у вас, в институтах, как, враждовали?

      – Да ну! – Мезенцев неподдельно изумился подобному вопросу. Он словно и не ведал, что люди подразделяются по национальному признаку. – Скажешь тоже. У нас и внимания никто на национальность не обращал. Все свои, советские, чего делить? – призадумавшись, добавил: – У нас на курсе, если не весь советский интернационал, так добрая его половина присутствовала. Ни разу не слыхал, чтоб трения какие-то возникли. Нет, и близко ничего подобного не было.

      – Потому что русских большинство было, – стоял на своём Матвеев.

      Мезенцев усмехнулся.

      – Кто только не встречался, а вот еврея ни одного. Нет, вру. Был один. Но не среди студентов, а среди преподавателей. Доцент на кафедре научного коммунизма.

      Лёнька отставил кружку, хохотнул.

      – Ну ты, Лёха, даёшь! Кого еврей в геологоразведке забыл? Прям, станет тебе еврей сопли на кулак на морозе мотать. Еврей, он не пыльную работёнку ищет, где потеплей, да поприбыльней.

      – Прижмурившись, оттопырив губы, Лёнька отхлебнул горячий чай. Затронутая самим тема побуждала высказать глубинные мысли, суждения о реалиях бытия, исподволь созревающих у всякого пожившего, повидавшего мир толково мыслящего человека. Допив СКАЧАТЬ