Плита была на месте. И дед был, и прабабка. Но только никакой Дашиной бабушки не было! «Это уже мистика какая-то! Чертовщина, твою мать!» Тихон потёр пальцами виски, вытер горящий лоб. Он неуклюже переступил через оградку, споткнулся, плюхнулся на колени перед плитой, и стал смахивать ладонями прилипшие к камню пожухлые листья и снег. Глупо и без толку. Ни фотографии, ни надписи не было. Даже следов их существования. Тихон поднял взгляд: вместо прабабушки с фотографии на него смотрела девушка с большими грустными глазами. Он не понял, как это может быть, и кто она, но перевёл взгляд на выгравированную надпись…
«Егорова Анна Фёдоровна. 1919–1942».
Сорок второй год! По этой извращённой логике его прабабка умерла в сорок втором году, тогда же, когда погиб и её муж… Тётя Тамара – сорок второго года, то есть она не родилась, или умерла в младенчестве… Получается, если не было тёти Тамары, то и Даши не могло существовать!..
Тихон сидел на лавочке в крохотной клетушке могильной оградки. Большими хлопьями неспешно падал снег. Птицы, углядев нового персонажа на безлюдной кладбищенской сцене, с любопытством подлетали поближе к человеку и, наклонив голову, осторожно рассматривали его: не принёс ли он чего-нибудь съестного по старинной традиции?
Синица – «Самец большой синицы», – автоматически отметил Тихон, – подобралась к нему совсем близко, и нетерпеливо, даже требовательно чирикнула.
– Будем рассуждать логически, – обратился он к синице, и вдруг вспомнил запах Дашиных волос, её самый прекрасный на свете голос… – Даша существовала, как и её мама, её бабушка, наша прабабушка… А теперь о них помню только я. Так?
Птица наклонила голову и снова чирикнула.
– Самым правильным объяснением с точки зрения науки будет то, что я сошёл с ума. Галлюцинации – раз! Нарушение памяти – два! Помню то, чего не было, или вижу то, чего нет… – Тихон горько усмехнулся. – Впору ехать сдаваться в психушку.
Синица снова согласно чирикнула, мол, давно пора!
– И разговариваю с птицами. «Шизофрения!» – чётко и по складам произнёс Тихон, и сам поразился, как чужеродно здесь звучит его голос. Поняв, что от сидящего на лавочке человека ждать нечего, птица вспорхнула, но далеко не улетала, усевшись поодаль на соседнюю оградку.
Но нет, будь он сумасшедшим, то в этом бреде не было бы никакой системы. И уж точно, что он не стал бы анализировать себя и сомневаться в своём здравомыслии, даже если бы увидел здесь пещерного медведя вместо воробья. И не сходят с ума одним днём!..
– Насколько я знаю, конечно, – пробормотал себе под нос Тихон.
Действительно, если отбросить полную бредовость происходящего, то во всём, что СКАЧАТЬ