Отчаянная педагогика: организация работы с подростками. Виталий Еремин

Чтение книги онлайн.

      Каждый день после уроков ребята переодевались, и мы ехали на завод. Там нас уже ждали водители самосвалов. Мы вручную грузили металлолом, а машины отвозили груз во Вторчермет. Работа была нелегкая, а главная опасная. Малейшее баловство, и кому-то в голову мог полететь кусок металла. Баловалась, конечно, «элита».

      «Элита» быстро уставала, начинала работать кое-как или вообще не работала, а это расхолаживало остальных.

      Почти все ребята понимали: это не пионерский сбор металлолома, когда не знаешь, куда пойдут заработанные деньги. Это работа на себя. Но «элита» не хотела работать даже на себя.

      Надо было что-то предпринимать. Макаренко подсказывал: «Не может быть воспитания, если нет требования. Требование не должно быть половинчатым. Оно должно быть предельным, доведенным до возможного предела».

      Однако классик делал оговорку: «Там, где я не был уверен, можно ли требовать чего-либо, я делал вид, что я ничего не вижу. Я ожидал случая, когда для меня становилось очевидным, что я прав. В таком случае я и предъявлял до конца диктаторские требования. Ребята понимали, что я прав, и легко мне уступали».

      Я сделал все по Макаренко. Дождался, когда всем, казалось бы, стало ясно, что дальше терпеть нельзя, и только тогда перешел на приказной тон. А вышел полный провал.

      Уходя, я четко обозначил выбор: «Все, кто за “Гринабель”, должны вернутся в город». Я специально так поставил вопрос. Ребята должны были вернуться не ради меня, а ради организации. Они должны были повести себя в соответствии с принятой присягой, подчиниться приказу. Ответом было гробовое молчание.

      Мы сидели втроем в штаб-квартире и нервно посматривали на часы.

      – Неужели «Гринабель» нужен только нам троим? – спрашивал я.

      – Нет, – решительно отвечали Измайлов и Севницкий.

      – Значит, я был не прав?

      – Нет, ты был прав.

      – Тогда почему это произошло?

      Ребята уходили от прямого ответа:

      – Все рассосется. Все будет хорошо.

      Но проходил час за часом – никто не появлялся.

      – Они вернутся, но позже, – успокаивали меня Измайлов и Севницкий.

      – Почему позже?

      – Им трудно вернуться сразу. Им нужно разобраться в себе.

      («Завтра же к чертовой матери уволюсь», – подумал я.)

      В это время в подъезде послышался какой-то шум, дверь распахнулась, и в штаб-квартиру ввалились ребята, почти все, не было только «элиты».

      – Мы за «Гринабель», – сказал кто-то из них.