Козлёнок за два гроша. Григорий Канович

Чтение книги онлайн.

      – Их тоже бьют. Вон их сколько в мятеж полегло, – задабривает отца Эзра.

      Что нам до польских офицеров, до их дочек, умеющих печь кихелех, до мятежей. У нас, Эзра, свои мятежи. Тихие, без сверкания сабель, но сколько уже крови пролито, сколько крови!

      И снова в памяти Эфраима всплывает Гирш – Гиршке-Копейка, его средний сын. Уж лучше бы он сюда с какой-нибудь кралей явился, чем проливать кровь. Кровью зло не искоренишь. Зло, как и добро, – с мясом и костями. Злу тоже больно. Разве может тот, кто другим причиняет боль, спасти мир от греха и порока?

      Темнеет. Вечерние сумерки висят клочьями, как шерсть у пегой собаки.

      Все заметней чадит в горнице нетерпение Дануты и Эзры.

      Сейчас они попрощаются с Эфраимом, поднимутся на чердак, лягут в Цертину постель, переспят и утром, как только займется заря, отправятся в другое местечко, где будут петь, плясать, рассказывать про серебряные ложечки и подставки, вливать себе воду в правое ухо и выковыривать из левого нужду и бедность, и до следующего появления Эзры в родительском доме пройдет еще год, а если Эфраиму не повезет, то и того больше.

      – Говорят, наш Гирш губернатора ранил.

      Эфраим на прощание пытается добиться от поскребыша Эзры правды.

      – Кто говорит?

      Эзра ему ничего не скажет. Ничего. Как бы тот ни ластился к нему, как бы ни подъезжал. Зачем старику правда? Правда и молодым не нужна, хотя молодости стоять перед ней легче, чем старости. В возрасте отца самое лучшее – не знать. Не знать не только лишнего, но и необходимого, которое, перестав быть тайной, тоже оказывается лишним.

      – Шмуле-Сендер, – говорит Эфраим.

      – Водовоз?

      Данута укоризненно смотрит на Эзру, допрашивающего отца, как жандарм.

      – А Шмуле-Сендеру сказал Шмерл-Ицик…

      Эфраим совсем отчаивается. Так ли уж это важно, кто сказал. Сказали, и все.

      – Гирш сапоги тачает, – говорит Эзра. Вот она, единственная правда, которая ему, старику, нужна. – Нам, отец, рано вставать… Прости, но я ничего не могу тебе оставить… сам знаешь мои заработки…

      – Я тебе сам могу дать… получил за надгробие Соры-Шейндл… – говорит Эфраим.

      – Обойдусь, отец… Летом заработаю немного денег и куплю медведя. С медведем легче. На косолапого народ валом валит. В Сибири их, говорят, полно. Охотники отлавливают медвежат и продают. Может, мы с Данусенькой двинемся туда и привезем оттуда зверя. Обучим его и будем жить-поживать да деньжат наживать.

      Эфраим слушает поскребыша Эзру и вдруг принимается стучать кулаком в грудь, но младший сын не понимает – то ли старик показывает то место, куда брат Гирш в губернатора целил, то ли жалуется на боль, то ли в чем-то клянется.

      Пора на чердак.

      Пора спать.

      Пора прощаться.

      Так четко разделены эти мысли в голове Эзры, и ни одной нельзя поступиться.

      Дорога СКАЧАТЬ