Парк евреев. Григорий Канович

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ пахнущей хлебом. Немецкие самолеты и танки; бравые земляки в белых повязках, согнавшие полместечка в рощицу, высаженную беглым русским барином; хлебопекари, дружно выполняющие пятилетку там, где пёк свои хлеба милосердный, справедливый, безжалостный и ничему не научившийся Бог евреев – их не прогонишь из памяти, как пернатых с крыши: они не оголодавшие воробьи и не крикливые воронята, а он, Ицхак Малкин, – не пушистый кот рабби Менделя.

      – Может, вернемся? – обронил он.

      – Нет, – твердо, с несвойственной ей решительностью ответила Эстер. – Мы что, зря столько в поезде тряслись, по грязи топали? Я хочу помолиться.

      – Где? В хлебопекарне?

      Толкуй ей, не толкуй, все равно сейчас ее не переубедишь.

      Было время, когда дом молитвы и благочестия отличался от других домов в местечке, он был не жильем, хотя в нем и жил служка Мейер, а сутью, не строением из кирпичей и досок, из стекла и жести, не местом, а вместилищем – бесплотным и осязаемым одновременно. Во что же оно, вместилище, сегодня превращено? – подумал Малкин. В заурядную пекарню, где в пузатых чанах пузырится тесто; в хлебобулочный цех с тусклыми, похожими на опухоли или на нагноившиеся нарывы лампами под потолком, с почерневшими столами, уставленными противнями с булочками, смазанными не взбитыми яйцами, а чужими несчастьями.

      Эстер сама все видит. Ей ничего не надо объяснять. Дом молитвы был для их дедов и прадедов, для отцов и матерей, для них самих не плотом, гонимым ласковыми волнами по чужому вздыбленному морю, не островом, затерянным среди пучин, а родиной.

      Нет у них больше родины.

      Нет.

      В раздумья Ицхака вдруг вторгся озабоченный голос Натана Гутионтова:

      – Доктор велел мне купить другую собачонку. Денег мне не жалко, но я подумал, зачем она мне? В могилу ее с собой не возьмешь.

      Малкин не отвечал. Запах ржаного хлеба сорок шестого года все еще плыл над его седой головой, и странно было, что Натан Гутионтов его не чувствует.

      Как можно не чувствовать этот запах, если на него слетаются даже парковые воробьи и голуби – вон как всполошились!

      – Что же мне делать? – тем же озабоченным голосом допытывался Гутионтов.

      Ицхаку не хотелось обижать друга, но и разговаривать о Джеки среди чанов с пузырящимся тестом, на виду у пекарей, в раскаленном, как пустыня, цеху он не мог. Оставил бы его Гутионтов в покое со своей собачонкой.

      – Тебе плохо, тебе нехорошо? – лучик искреннего участия позолотил голос Натана.

      – Не до собак мне сейчас, Натан, не до собак.

      – А о чем ты думаешь?

      – О многом, Натан.

      – А я о многом не умею…

      – Я думаю сейчас не о собаках, а о коте рабби Менделя, – на свое несчастье признался Ицхак.

      – Ага, о коте так можно, а о собаках – нет.

      – О каждой твари можно думать, как о Боге. Бог – в СКАЧАТЬ