По-нашему, по-газетному говоря, опровержений на его материалы не поступало. Могли обижаться, даже раскланиваться перестать, но правоту признавали – по справедливости.
В газетном деле он был человеком незаменимым. Любые редакционные задания выполнял молниеносно. В номер – значит, в номер.
Чинодралом не был. А был душой коллектива. И ученика себе такого воспитал. Он Кима Клейменова привел в газету, когда тот был простым ломщиком камня – обыкновенный здоровый парень с семью классами образования. А вот заметил у него Петр Васильевич ту же, близкую ему, любовь к человеку. Ким, как и он, писал только о человеке, не было у него в стихах ни гайки, ни станка. Они умели пропускать все эти вещи через человеческое сердце, и тогда самая мертвая вещь оживала. Они, видимо, были счастливы чувствовать это.
Окна экономического отдела в старом здании редакции выходили на улицу Мира (ныне – Новороссийской республики 1905 года). И когда нужно было оживить страничку, шли именно в экономический отдел: «Петр Васильевич (или Ким), идите и принесите через час стихотворение в номер». Выходили они на аллею, садились на скамеечку и, как всякие поэты, вели себя, на сторонний взгляд, несколько странновато: ты мог подойти к ним, о чем-то спросить – бесполезно, ибо они не видели и не слышали сейчас ничего. Пока стихотворение не готово, к редакции не оборачивались. Выведешь его из поэтического оцепенения – номер, мол, уже готов, – а у него на пути до машинки дозревает последняя строчка. Это были экспромты, но именно то, что нужно.
Благодаря ему у нас не было проблемы свежей информации – доставал всегда, несмотря на все несовершенство телефона в то время.
Был Петр Васильевич ниже среднего роста, с очень широким, улыбчивым лицом в толстых очках. Я тогда только пришел с флота, очень любил Есенина, стихи его в тетрадочку переписывал. И надо же – Петр Васильевич встречался с моим любимым поэтом. Сейчас трудно представить, но тогда, в 1957-58 годах, стихи Есенина нелегко было достать. Так что рассказы Чихачева были по-настоящему бесценны.
У Петра Васильевича было много от Есенина. Они были близки душой, несмотря на разницу в возрасте, в мастерстве. И что для меня очень важно – Есенин был великим гражданином, поэтом России, а Чихачева отличала такая же великая готовность низвергнуться ради человека.
Готовность, о которой говорит товарищ Петра Васильевича, – не на словах. Он никогда не думал о собственной безопасности, вступаясь за другого. Такова, наверное, участь настоящего поэта – его сердце открыто для боли всего мира. Но зато и его радость щедро роздана всем.
Сердце Петра Чихачева давно не бьется. А тепло его по-прежнему с людьми.
Новороссийский рабочий, 14.10.1988
«Моя защита – мое перо»,
сказал когда-то о себе наш земляк, известный советский поэт Петр Чихачев
Автор: СКАЧАТЬ