Её банальным образом спасли в тот момент, когда правоохранительные органы обнаружили учёную в подвале одного из магазинов, находящихся на окраине города, и повязали. Оказалось, статья вызвала резкий резонанс среди некоторых антимагических группировок и даже нашлась старая, полуразвалившаяся оппозиция, вытащившая её из той передряги за шкирку. Мари удивилась, узнав, что существуют люди, как и она, ненавидящие магию. Только вот если Гротэр, говоря про злость, указывала на ядро проблемы, эти люди говорили и про волшбу в её чистом проявлении.
Их было больше тридцати человек и они, не обладая даром, но имея некоторые данные и способности на руках, стали хорошим подспорьем для пытливого ума Марианн. То, какие вопросы задавала Мари, взволновало всех. То, какие теории и предположения выдвигала, резонировало с их собственными ощущениями. И потому женщину приняли как первого и единственного мага на всю антимагическую оппозицию. Она работала, колдовала, создавала, старалась отвечать на возникающие вопросы… почти шесть долгих лет. И вот сейчас, стоя в широком коридоре, из которого убрали всю мебель, и дорисовывая последнее в своей жизни заклинание, Марианн не ощущала предвкушения от грядущей победы, лишь смятение. И горьковатый привкус пепла на кончике языка.
Ей исполнилось сорок и всю свою жизнь она занималась лишь изучением и разработкой заклинаний. Ничего другого её не интересовало. Не вызывало такого азарта, такой страсти и сейчас она буквально собиралась уничтожить смысл своей жизни, выдернув его с корнем из мира, заморозив и спрятав.
Тихо гудели настенные стекляшки и переливались кристаллы с энергией, а Мари стояла в нерешительности перед очередной пентаграммой, будто перед обрывом, прыгнув в пучину которого точно уже не выплывет. Она вспоминала родителей и то, что погибли они из-за неисправности флайвера. Вспоминала людей, счастливо живущих благодаря схеме жизни, и тут же видела безвольных, поломанных магов с чёрными узорами, после проявления которых личность и сознание не удавалось привести в норму. Вспоминала о выжженной пустыне, почти на три четверти поглотившей их мир. Думала ли она о том, что существо, распространяющее магию, несло лишь зло? Или о том, что волшебство было подарено для людского счастья? Нет.
Мари была не из тех, кто привык беспокоиться о свободе выбора сотен тысяч людей. Думать о всеобщем благе? Чушь. Женщина всегда была из тех, кто между двумя вариантами: пожертвовать одним или множеством, – выбирает третий. И к сожалению он не предполагал всеобщее спасение. Злость, однажды проникнувшая в сердце, разрослась до необъятных размеров. Слишком многие погибли, слишком многое было пережито и уничтожено. Стоя здесь она не желала даже думать о том, что СКАЧАТЬ