Полное собрание сочинений. Том 22. Июль 1912 – февраль 1913. Владимир Ленин (Ульянов)
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Полное собрание сочинений. Том 22. Июль 1912 – февраль 1913 - Владимир Ленин (Ульянов) страница 34

СКАЧАТЬ сплошь эта новая базарная литература…

      …Какое «беспокойство»! – воскликнула мнящая себя образованной, а на самом деле грязная, отвратительная, ожиревшая, самодовольная либеральная свинья, когда она увидала на деле этот «народ», несущий с базара… письмо Белинского к Гоголю.

      И, собственно говоря, ведь это же – «интеллигентское» письмо – провозгласили «Вехи», под гром аплодисментов Розанова-Нововременца и Антония-Волынского.

      Какое позорное зрелище! – скажет демократ из лучших народников. Какое поучительное зрелище! – добавим мы. Как оно отрезвляет тех, кто сентиментально смотрел на вопросы демократии, как оно закаляет все живое и сильное среди демократии, беспощадно отметая гнилые, барски-обломовские иллюзии!

      Разочароваться в либерализме весьма полезная вещь для того, кто был когда-либо им очарован. А тот, кто пожелает вспомнить давнюю историю русского либерализма, тот уже в отношении либерала Кавелина к демократу Чернышевскому увидит точнейший прообраз отношения кадетской партии либеральных буржуа к русскому демократическому движению масс. Либеральная буржуазия в России «нашла себя» или, вернее, нашла свой хвост. Не пора ли демократии в России найти свою голову?

      Особенно нестерпимо бывает видеть, когда субъекты, вроде Щепетева, Струве, Гредескула, Изгоева и прочей кадетской братии, хватаются за фалды Некрасова, Щедрина и т. п. Некрасов колебался, будучи лично слабым, между Чернышевским и либералами, но все симпатии его были на стороне Чернышевского. Некрасов по той же личной слабости грешил нотками либерального угодничества, но сам же горько оплакивал свои «грехи» и публично каялся в них:

      Не торговал я лирой, но бывало,

      Когда грозил неумолимый рок,

      У лиры звук неверный исторгала

      Моя рука…

      «Неверный звук» – вот как называл сам Некрасов свои либерально-угоднические грехи. А Щедрин беспощадно издевался над либералами и навсегда заклеймил их формулой: «применительно к подлости»{60}.

      Как устарела эта формула в применении к Щепетевым, Гредескулам и прочим[21] веховцам! Дело теперь совсем не в том, чтобы эти господа применялись к подлости. Куда тут! Они сами по своему почину, на свой лад, исходя из неокантианства{61} и других модных «европейских» теории, построили свою теорию «подлости».

      II

      «Весь сплошь запутанный 1905 год», – пишет г. Щепетев. «Все перемешалось и перепуталось во всеобщей сумятице и бестолковщине».

      И по этому пункту мы можем представить лишь немногие теоретические возражения. Мы полагаем, что об исторических событиях надо судить по движениям масс и классов в целом, а не по настроениям отдельных лиц и группок.

      Громаднейшую массу населения России составляют крестьяне и рабочие. В чем можно усмотреть «сплошную путаницу и бестолковщину» по отношению к этой массе населения? Совершенно напротив, объективные факты свидетельствуют неопровержимо, СКАЧАТЬ

<p>60</p>

Слова «применительно к подлости» взяты В. И. Лениным из сказки-сатиры М. Е. Салтыкова-Щедрина «Либерал» (см. Н. Щедрин (Μ. Ε. Салтыков). Полное собрание сочинений, т. XVI, 1937, стр. 192, 193).

<p>21</p>

Возразят, пожалуй, – Гредескул, как и Милюков и Ко спорили с «Вехами». Да, но они оставались при этом веховцами. См., между прочим, «Правду» № 85. (См. настоящий том, стр. 22–23. Ред.)

<p>61</p>

Неокантианство – реакционное направление в буржуазной философии, проповедующее субъективный идеализм под лозунгом возрождения философии Канта; возникло в середине девятнадцатого столетия в Германии, где в это время возрос интерес к кантианству. В 1865 году вышла книга О. Либмана «Кант и эпигоны», каждая глава которой заканчивалась призывом вернуться «назад к Канту». Либман выдвинул задачу исправить «основную ошибку» Канта – признание существования «вещей в себе». Возрождению кантианства способствовали работы К. Фишера и Э. Целлера; одним из ранних представителей неокантианства был Ф. А. Ланге, пытавшийся использовать физиологию для обоснования агностицизма.

Позднее в неокантианстве образовались две основные школы: Марбургская (Г. Коген, П. Наторп и др.) и Оренбургская, или Баденская (В. Виндельбанд, Г. Риккерт и др.). Первая обосновывала идеализм, спекулируя на успехах естествознания, особенно на проникновении математических методов в физику; вторая противопоставляла естествознанию общественные науки, доказывая, что исторические явления строго индивидуальны и не подчиняются какой-либо закономерности. Основной вопрос философии обе школы подменяли вопросом о логических основаниях науки. Критикуя Канта «справа», неокантианцы объявляли «вещь в себе» «предельным понятием», к которому стремится познание. Отрицая объективное существование материального мира, они считали предметом познания не закономерности природы и общества, а лишь явления сознания. В отличие от агностицизма естествоиспытателей, агностицизм неокантианцев был не «стыдливым материализмом», а разновидностью идеализма, утверждавшим бессилие науки в познании и изменении действительности. Неокантианцы открыто выступали против марксизма, противопоставляя ему «этический социализм». В соответствии со своей теорией познания они объявляли социализм «этическим идеалом» человеческого общежития, к которому человечество стремится, но достичь который оно не в состоянии. Эта «теория» неокантианцев была подхвачена ревизионистами во главе с Э. Бершнтейном, выдвинувшим лозунг «движение – все, конечная цель – ничто». Неокантианство было одной из философских основ II Интернационала. В России попытки «сочетания» неокантианства с марксизмом делали «легальные марксисты». Против неокантианской ревизии марксизма выступали Г. В. Плеханов, П. Лафарг, Ф. Меринг. В. И. Ленин раскрыл реакционную сущность неокантианства и показал его связь с другими направлениями буржуазной философии (имманентами, махизмом, прагматизмом и т. п.).

В настоящее время представители неокантианства группируются вокруг издающегося в Западной Германии (Кёльн) журнала «Kantstudien» («Кантианские Исследования»).