“…я прожил жизнь”. Письма. 1920–1950 гг.. Андрей Платонов
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу “…я прожил жизнь”. Письма. 1920–1950 гг. - Андрей Платонов страница 14

СКАЧАТЬ а оставались для перечитывания и постоянного удовольствия”. Не верит, что письма вынимают из ящиков, герой повести “Сокровенный человек” Фома Пухов: “Не вынают, дьяволы, – ржавь кругом!” Герои повестей 1929–1931 годов (“Впрок”, “Котлован”, “Ювенильное море”, “Технический роман”) и романа “Счастливая Москва” (1933–1935), за малым исключением, и вовсе не пишут любовных писем. Современная история вытесняет любовный сюжет на обочину. Герои если и пишут письма, то совсем другие, правда, тоже традиционные: официально-производственные записки, письма Ленину, “письма родным” и “письма далеким товарищам” (“Ювенильное море”). Самое лаконичное любовное послание мы находим в “Котловане” в тексте “последней итоговой открытки”, которой герой “складывает с себя ответственность любви: «Где стол был яств, / Теперь там гроб стоит. Козлов»”. Герой “Счастливой Москвы” Божко и вовсе пишет письма только далеким пролетариям на языке эсперанто, другие же влюбленные герои романа вообще не владеют жанром любовного послания. Не умеет писать любовные письма Фрося-Фро (“Фро”), мучаясь всю ночь за составлением письма к любимому мужу Федору, и в итоге заменяет его лаконичной телеграммой. Однако сам жанр любовного послания являет свою силу в рассказе, организуя фабулу встречи любящих супругов. В подтексте же рассказа о современности идет очевидная перекличка со “старинным временем” “Епифанских шлюзов” и “Чевенгура”. Традицию находить в писании писем “утешение” (письма Мери) продолжают здесь неизвестные авторы неизвестных писем. Даже “письмоносец” Фрося, считающая все другие письма, кроме писем Федора к ней, “неинтересными”, полагает, как и повествователь “Чевенгура”, что в письмах “лежит утешение для местных жителей” (ср. в “Чевенгуре”: “…люди были несчастны и требовали душевного утешения”).

      Сегодня, располагая любовными посланиями Платонова лета 1935 года, мы можем говорить, что он их не забыл, когда писал рассказы “Фро” и “Река Потудань”. Правда и в том, что в рассказах происходившие в эпистолярном пространстве любовные события переламываются и превращаются в новую сюжетную конфигурацию, во многом противоположную реальности. Сцепка роковых любовных страстей (имеющаяся в письмах к жене) уходит в глубины повествования, отмеченного в рассказах 1936 года очевидной печатью традиции пушкинской “смиренной прозы”.

      Сюжет с письмами 1935 года в их отношении к платоновским текстам позволяет предположить, что были письма к Марии Александровне 1928 и 1929 годов, когда Платонов постоянно находился в отъездах. Платонов-художник мог “забыть” реальные письма к любимой жене, как он их забыл при переработке повести “Строители страны” в роман “Чевенгур”, но это не значит, что их не было в реальности. Ведь и в “Чевенгуре” он забыл письма, но забыл по-пушкински. Любовно-лирический сюжет из жизни героев романа на периферию повествования вытесняется темой истории города Чевенгура и его жителей. Эпистолярный любовный дискурс в романе сохранился, но он уже не СКАЧАТЬ