месте уже несколько лет как запретили. На потолке было желтое пятно ровно над столом, над тем местом, где раньше стояла пепельница. Каталина задумалась, куда он теперь прячет окурки, а доктор тем временем беседовал с ее мамой так, будто самой Каталины нет в комнате, потому что взрослые мужчины обычно не разговаривают с девочками; так уж заведено, что, если они обращаются к девочкам, значит, что-то неладно. Это ей совсем недавно доказал отец Сильвии. Он, наоборот, разговаривал с Каталиной, и смотрел ей прямо в лицо, и даже находил повод спросить ее мнение о своей рубашке, или галстуке, или пиджаке, таком невнятном, что по его поводу ничьего мнения точно не требовалось. Теперь-то она понимает, что он просто искал подтверждения своей физической привлекательности, но в тот момент он заставил Каталину поверить, будто ее мнение что-то значит в его мире, параллельном миру девочек-подростков. Доктор же тогда обращался только к маме, повернувшись к ней всем телом. Организм ее дочери в норме, несмотря на то, что у нее еще не пришли месячные. У одних девочек они начинаются раньше, у других позже. Не нужно так об этом беспокоиться. И в принципе не нужно больше приходить к нему по этому вопросу. С того дня Каталина сто раз «простывала», как выражается мама, – болела гриппом и простудой и температурила; когда у нее температура, это напоминает ей какую-то первобытную лихорадку, затерянную в глубинах памяти: жар, который пробуждает у нее расплывчатые бредовые видения вроде зловещей пены розового цвета, не дающей уснуть, так что, закрывая глаза, она чувствует, как надуваются и синхронно лопаются пузыри, и это бурление не усиливается и не утихает, пока температура не спадет. Это всего лишь галлюцинация, как та иллюзорная лужа на дороге, и поэтому ей не противно. Еще Каталина страдает всякими другими недугами, о которых никто не любит говорить – никто, кроме Nirvana с песнями про cut yourself, – и которые на самом деле никак не связаны с поездками в больницу, составляющими немалую часть ее первых детских воспоминаний.
В конце прошлого года у нее наконец-то начались месячные, хотя Каталина задолго до этого делала вид, что они у нее уже есть; она слышала, как другие девочки обсуждают прокладки с крылышками и без них, и достаточно разобралась в вопросе, чтобы называть месячные в качестве оправдания, когда больше чем на минуту задерживалась в женском туалете в школе, – вместо того, чтобы признаться, что она просто какала. Как же страшно принять, что у нее есть кишки, как у всех остальных! Теперь, когда у нее на самом деле идут месячные, ей стало неловко признаваться и в этом, как девушке из той рекламы тампонов, где она гуляет с собакой и ей надо пройти мимо группы парней. Камера смотрит на нее их глазами и показывает самым крупным планом попу девушки, обтянутую шортами (такими, какие не разрешают носить Каталине), потом на несколько секунд все замедляется, даже гримасы парней, а в конце девушка благополучно справляется
СКАЧАТЬ
