Тесты на интеллект. Елизавета Александровна Реманская

Чтение книги онлайн.

      – Ой не могу! Ада Андреевна, уморили! Что ж вы так себя-то! Невмержицкий Ваш меня вчера этак осторожно, исподволь о Вас расспрашивал: с какой кафедры, то да се, я вижу, он мучается насчет возраста и так между прочим ему, чтобы не заострять, мол ей за тридцать…

      На Аду напал смех. Она добродушно сказала, посмеиваясь:

      – Ну, спасибо, Ольга Николаевна, за это деликатное «за тридцать», надо было сказать «около сорока», это было бы вернее, но все равно спасибо.

      – Кстати, он до сих пор свободен и неженат.

      – И это еще ужаснее, что он – свободен. У них, женатых, хотя бы какое-то понимание долга есть, хоть какое-то, а у свободных к этому возрасту – мозги набекрень: либо они уже не надеются иметь нормальную семью, либо смертельно боятся, что все девки на них охотятся и им надо отбиваться. В любом случае, от таких мужчин надо бежать, без оглядки. Да и вообще, мужчины о-очень осложняют жизнь. Я их всех переношу с трудом. Знаете, у меня Андрюшка тут спрашивает недавно:

      – Мама, почему фильм идет с таким странным названием «Все мужики – сво…» Разве мы все – сво? Есть же и по…» Я его спрашиваю: Это как? А он мне: Порядочные. Я ему говорю: Конечно, есть. Но их ма…

      Ольга Николаевна начала весело смеяться:

      – Ой, ма… еще как ма… Это вы верно сказали!

      Остаток командировки прошел нечувствительно. Иногда в преподавательской работе много сходного с работой артиста: ими одинаково руководит божественное вдохновение, которое заставляет напрочь забыть о себе, о своих болезнях, неприятностях, неотложных делах. Во время занятий невозможно отвлечься ни на что другое: все время надо напряженно думать и говорить. Полтора часа рассказывать, втолковывать и объяснять – это требует огромного выброса энергетики, затрат интеллектуального и физического ресурса. Поэтому очень часто после занятий преподаватели испытывают «синдром выжатого лимона», когда чувствуешь себя ни на что не годным, ни к чему не способным. Ада в такие минуты ощущала себя даже не лимоном, а поленом-полуфабрикатом, этаким будущим Буратино, которому папа Карло уже сделал глаза, нос и уши, а все остальное – еще нет, поэтому ничем иным невозможно шевельнуть, а, главное, невозможно говорить. Именно в это время она мучительно чувствовала, как неуместно много люди болтают попусту, расходуют слова неэкономно, неточно, неуместно и расточительно. Иногда ей страшно хотелось, чтобы все враз замолчали, и наступила тишина, блаженная, великолепная, вожделенная тишина и безмолвие. Но народ об этом не догадывался и стрекотал, как взбесившиеся птицы весной. Именно в этом состоянии она закончила занятия, ощущая себя немой и бесчувственной деревяшкой. С совершенно деревянными ноющими ногами, деревянными отключившимися чувствами, и, главное, состоящими из твердых пород дерева мозгами, в которых осталось только одна мысль: скорее «сесть на хвост» коллегам, которые прикатили в «Фуюань» на чьей-то машине, и уже призывно сигналили ей, торопя.

      Ада, с огромным облегчением загрузила на заднее сиденье свое деревянное тело, отчего-то испытывая дурацкую неловкость оттого, что рядом тотчас же уселся Владимир Вацлавович. СКАЧАТЬ