У нас с ней был очень бурный роман несколько лет назад, когда мы трахались, как кролики, на всех свободных поверхностях, а потом огонь прошел, и я честно сказал Маре, что если она хочет каких-то постоянных отношений, то это не ко мне. Ни семью, ни детей я не хочу, привязывать себя к чьей-то конкретной юбке тоже не мое, так что если ей надо по-нормальному, то она не по адресу.
Мара тогда мягко рассмеялась и сказала, что она сама замуж не стремится, хочет делать карьеру и вообще не против того, чтобы мы остались друзьями с привилегиями, как она это назвала. То есть с еблей.
Это оказалось довольно удобно. Во-первых, я так заебывался с этим бизнесом, что мне тупо некогда было кого-то искать, а Мара всегда была рядом. Она была хороша в постели и точно знала, что мне нужно. А во-вторых, мы вместе работали, на нее можно было положиться и, за исключением некоторых бесящих меня моментов, типа того, что она была повернута на здоровом питании и своей внешности, меня все устраивало. И конечно, гигантская ей благодарность за то, что она занималась Ленкой, когда я был в Москве. За то, что стала ее опекуном, когда баб Маша умерла. Я бы этого не смог сделать со своей условной судимостью, а никому другому я бы Ленку не доверил. Наверное, это была главная причина, почему я Мару из менеджеров по продажам повысил до директора салона. Хотелось как-то отблагодарить, а деньги она не брала.
– Ты понимаешь, какие могут пойти слухи? – тяжело вздохнув, спрашивает Мара. – Ты в одной квартире с молодой девушкой…
– Да мне как-то насрать на слухи.
– Дим, но это просто неприлично!
– Мара, – резко перебиваю я. – Мне эти приличия до одного места. Что, блядь, тут непонятного? Ленка со мной в безопасности. Ты это знаешь, я это знаю. А на остальных насрать.
Проще всего, конечно, заткнуть Маре рот свидетельством о браке. Но почему-то (хер знает почему!) мне не хочется ей об этом говорить. Может, из-за того, что я сам в ахуе от того, что на это решился.
Я, наверное, никогда в жизни так сильно не боялся, как в коридорах больницы, где на четвертом этаже была реанимация, в которой лежала Ленка. Мне хотелось орать, крушить все вокруг, когда я слышал от врачей равнодушное «А кто вы ей? Никто? Тогда выйдите отсюда. Нет, вы не имеете права заходить к ней в палату. Информацию о ее состоянии мы вам тоже дать не можем, только родственникам».
Я тогда знатно психанул, и вот теперь у меня в сумке лежит сложенное пополам свидетельство о нашем браке. Пиздец. Но я себя успокаиваю тем, что это чисто для подстраховки. Потом мы так же быстро разведемся, и все. И никто ничего не узнает.
– И все-таки, СКАЧАТЬ