Парк развлечений и отдыха. Кир Казански

Чтение книги онлайн.

      По обрывкам истории я въехал, что произошло. Фан время от времени дергал поебать местную убогую Краснобрыжую. Никто даже не знал, как ее зовут по-настоящему, ее называли по фамилии Краснобрыжая или просто Мразота. Мразота была то ли аутистом в легкой форме, то ли олигофреном, то ли просто дебилом. Выглядела она соответственно. Не знаю, как это началось, она была старше нас, но время от времени по пьяной лавке или под наркотой ее поебывала самая невменяемая шпана. Мне было жалко Мразоту и в то же время тошнило от нее. Я не мыслил, что могу до нее дотронуться, как будто она была жабой или большой гусеницей. Будущее не предвещало Мразоте ничего хорошего, но ее отец, узнав о непростой дворовой судьбе своей уже совершеннолетней дочери, нашел для нее место в какой-то казенной богадельне – не то убирать, не то ухаживать за больными или умирающими, главный аргумент: место было с проживанием. Меня это заботило мало, я не следил за судьбами всего района, а сплетни не очень уважал. Ее отец, низенький щуплый законопослушный гражданин, работал то ли сторожем, то ли инженером. Выглядел так, как будто болел гепатитом, анемией и бронхитом одновременно и круглый год. Он собрал чемодан для своей единственной дочери и собирался проводить ее на вокзал, чтоб больше никогда не видеть и не беспокоиться о судьбе своего чада. Но злой рок столкнул их в подъезде с обсаженным Фаном и бухим Лениным. Дальше события развивались молниеносно. Пара откровенных высказываний Фана о том, что район бросать нельзя, угрозы, издевательство. Отец с дочерью успели забежать в квартиру, Фан вынес дверь ногой. Избил отца Мразоты, а саму Мразоту догнал в кухне и изнасиловал. Насиловал долго, со всеми возможными сценариями укуренного ошалевшего торчка. Ленин был невольным заложником этой сессии, но отказаться от участия у него не было не единой возможности. Информации о его участии в энергичном рассказе Фана было мало. Ленин сидел сконфуженный, делал лихой вид, но вот глаза выдавали, что это был его предел. Он так не умел. Когда подросток переходит предел допустимой жестокости, у него остается только два пути: либо превратиться во вконец упоротого подонка, наподобие Фаната, либо замкнуться в себе, заглушить ор совести алкоголем, наркотиками и уничтожением своей жизни.