Сказания о недосказанном. Том II. Николай Иванович Голобоков

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ потёрли, зарядили ладони, и, и, признали, приговорили – диагноз…– патогенная зона. Дребезжит всё, упреждает, – здесь долго находиться нельзя.

      Нехотя пошли, посмотрели внутри здания. Всё подтвердилось и повторилось – отрицательная энергия – всё буквально дымит…

      Роспись, признали хорошей и быстро ушли. Поселились на даче Союза художников, недалеко от этого места, занялись своим любимым, – рисовали, писали этюды.

      И, всегда, при удобном случае, как только можно было, расспрашивали у стариков, этой деревушки. Проникали в то, что и как здесь было в те далёкие, и не совсем далёкие времена.

      Ясно стало через несколько дней.

      Да. Место это страшное.

      Там был овраг.

      За зданием, скала. Там был тир.

      Страшный тир…

      Приводили и привозили машинами, во время войны пленных, гражданских, ставили на краю оврага, а там стена – скала, и расстреливали. Когда овраг заполнили телами, заровняли, затрамбовали танками, бульдозерами…

      Наши, когда пришли, землёй засыпали, этот страшный овраг. Отметку, даже крест не поставили…

      … Заросло.

      Травой.

      Кустарником.

      Забытьём…

      Строители недолго думали, а, может, и совсем не хотели шевелить мозгами, шевелили и терзали останки… – рыли котлован, грунт в машины и на свалку, в другой овраг. Вон таам, за деревней, там и кости и черепа. Никому не было дела.

      Вот тебе и патогенная зона.

      Одно крыло так и пустует, народу всегда там мало. Никто не желает находиться, даже постояльцы. Ночью в пустом, опечатанном крыле, шаги часто слышны и стоны. Туда видавшие виды нянечки, по одному не ходят, всегда с кем – ни будь и только днём.

      … Художник за последнее десятилетие трудился, и в санаториях, и в турбазах, керамическом заводе,– насмотрелся. Наелся всего, но такого, как здесь…было впервые. Он, когда жил в России, работал, сотрудничал в областной газете, и потому, когда к нему в вестибюль, стали приходить и беседовать хозяева он уже не смог слушать просто так, стал записывать, но так, чтобы не видели. А постояльцы всегда приходили, беседовали между собой часто и его принимали как слушателя и собеседника.

      Все, жившие пока, и обслуга болезненно воспринимали его записи. Приходилось это делать незаметно.

      И вот дословно эти беседы.

      Радости, воспоминания, исповеди и надежды.

      *

      … – Я не могу слушать и слышать о нём. Да, это Жора, что – то с руками. Говорят, был вор. А руки кто – то ему повредил, ладоней нет – заработал. Ух, и вредный. Утро, как только шесть часов, он в мусорном ящике роется. Что там искать, а он ищет. Ещё темно, а он уже там. Что нужно, нас ведь тут кормят. Он ещё и пенсию получает. Вот такой этот Жора.

      – А ту бабусю уже похоронили, в два часа ночи уже умерла. Сегодня же и похоронили. А что её держать,– не дома живём. Нас всех туда скоро отвезут. А что ждать. Что с нас толку? Сказали бы, СКАЧАТЬ