Кирза и лира. Владислав Вишневский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ уши заткнул, только улыбается и молча крутит головой – нет, нет, и нет. Не могу, не имею права. Конечно, всё без толку. Так и промотылялись мы, как голодные обезьяны в клетке от окна к окну, пока стояли все эти тридцать, или сколько там минут. Этот, трус капитан так сильно упал в наших глазах в этом Иркутске, что лучше бы мы этот город и не проезжали вовсе. Смертельно обидел весь вагон. И пока мы вот так нервничали, да переживали – ах, капитан, ох, капитан, ну, капитан! – поезд, коротко гуднув, тронулся с места. Всё! Мы уже поехали.

      До свиданья, родственники, до свидания, пирожки, до свидания, домашние радости! Ну, бли-ин… в смысле, капитан!..

      3. Первое лирическое отступление. Люба

      Всё, забудьте про пирожки, успокойтесь. Уже проехали тот Иркутск, проехали. Можно ложиться спать, как говорится, не солоно хлебавши.

      Лежу на второй полке. Ворочаюсь на голой, скользкой и холодной её плоскости, мечтаю об одеяле. Заметил, о двух одеялах мечтать лучше, приятнее – на душе становится заметно теплее. Точно! А от нее, от души, как от лампы тепло идет, распространяется вроде и дальше. Неужели это так?! Боюсь даже поверить в это. Если так, проблема с обогревом, считай, у меня решена. Ой, здорово бы… Мысленно сосредоточился, проверяю состояние периферии в дальних её точках: доходит ли тепло, согревает ли?.. Нет ещё. Пожалуй, что нужно увеличить теплоподачу. Напрягся, мечтаю уже о трех одеялах, четырех… Так…так… Нет, чувствую, не доходит, скорее, наоборот, там почему-то обратный эффект. Ноги и руки уже замерзают. Длинный я наверное, для такой теории. И ребята все, смотрю, на полках свернулись в клубки, так меньше тепла на доставку расходуется. Железный закон сохранения тепла, закон самосохранения. Чем меньше площадь, тем меньше расход, – чем меньше расход тем мне сейчас лучше, резюмирую я, подтягивая колени к подбородку. Действительно так теплее. Но теория теорией, а чем-нибудь укрыться, все же вовсе бы не мешало. А чем? Как не крути вокруг головой, нечем. Кругом голяк, голые полки, полуголые новобранцы, полуголый вагон, голый, холодный поезд, холодная темная ночь за окном. Бр-р!

      Пацаны уже шмыгают носами…

      Нечего тут слушать, одергиваю себя, надо скорее уснуть… Что там у нас на пути, какая там дальше станция? А следующей должна быть… Что? Могоча, – откуда-то из памяти всплывает яркое и, почему-то, тревожное название! Да, наверное, Могоча.

      Так это ж Могоча?!

      Ох, как вдруг сердце встрепенулось и забилось, как перехватило дыхание, как все перевернулось и всколыхнулось в памяти чувств, памяти образов, как навалилась тоска… Ведь это… Да-да, точно, точно, Могоча. Могоча! Та самая, моя родная и милая Могоча! Как горячи и больны ещё, оказывается, мои сладостно-горькие воспоминания. Мого-оча!..

      Могоча, в общем-то, обыкновенная узловая железнодорожная станция. Здесь меняются поездные бригады. Я это хорошо знаю потому, что в Могоче я когда-то жил. Правда, жил в интернате, и только одну осень, и одну зиму. Но какую осень! Какую зиму! Это были лучшие осень и зима в моей жизни. Там, в Могоче, жила моя первая и самая нежная моя любовь – Люба Вотинцева.

      О Могоче СКАЧАТЬ