Спустя пару лет я почти вернулась к тому, от чего уехала. Кроме друзей. Мне по-прежнему было сложно заводить новых, а со старыми тоже не слишком ладилось. Мы очень сильно отдалились. И хоть и проводили время вместе, это уже было совсем по-другому. Я всегда чувствовала себя лишней. Внутри себя я по-прежнему была изгоем. Спокойствие и комфорт возвращались только рядом с папой и братом, и еще когда я оставалась наедине с какой-нибудь книгой.
Мои мысли прервались вместе с музыкой, когда телефон завибрировал в моей руке. На дисплее высветилось фото папы. Тут же счастливая улыбка растянулась на моем лице, а сердце сделало кувырок от волнения.
Я спрыгнула с бортика, на котором сидела и направилась на задний двор, попутно отвечая на видеовызов.
– Я знаю, что ты уже взрослая и не нуждаешься в опеке своего старика, но я волновался, черт возьми! – глубокий, грубый голос отца ворвался в мои уши. А его серо-голубые глаза сердито смотрели на меня с экрана мобильника. – Двадцать четыре, а точнее уже двадцать пять часов, – в поле моего зрения появился циферблат его наручных часов, – от тебя нет ни звонка, ни долбаного сообщения!
– Прости, пап. Я вчера так устала, а сегодня…
– А сегодня? – он перебил меня, хмуро сводя к переносице темные брови.
– Я не успела, – потупила я взгляд, а потом снова посмотрела на него. – Здравствуй, папа.
Он закрыл глаза и открыл ровно через пять секунд. И теперь смотрел на меня любящим взглядом, а не мечущим молнии.
– Здравствуй, дочка. Расскажи мне, как ты добралась, как устроилась?
– Хорошо. Все хорошо, пап, честное слово. Правда, оказалось, что мне не выслали еще одно письмо с уточнением места жительства. И мне предстояло до него добраться, но я уже тут. И здесь так потрясно. Хочешь, покажу?
– Еще спрашиваешь?!
Я развернула камеру и начала рассказывать о Гатри-холл. Как тут оказалась, что о нем узнала и с кем уже успела познакомиться. Периодически, я поглядывала на него, чтобы убедиться, что он еще здесь и видит то же, что и я. Я показывала сам дом и его территорию, но внутрь не заходила. Сейчас там творился хаос, о котором я тоже поведала папе.
Папа слушал меня с улыбкой на губах, и его глаза в этот момент сияли безграничной радостью за меня. Мне, кажется, он до сих пор считал себя виноватым в том, что сдался без боя, когда мать забирала меня у него. Но я уверена, что не из-за чувства вины он всегда позволял мне больше, чем другие родители. Он лишний раз не лез в мое личное пространство, не навязывал СКАЧАТЬ