Неизбежность и благодать: История отечественного андеграунда. Владимир Алейников

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ преподававшая русский язык и литературу в школе. Мама была учителем настоящим, редчайшим, от Бога. С детства я помогал проверять ей ученические тетради, бесконечные сочинения, изложения и диктанты. И теперь, приезжая к родителям, я старался ей помогать.

      Надо было помочь и другу.

      Мы вдвоём написали план. По пунктам, как полагается.

      Я, на всякий случай, попроще, подоходчивей, сымпровизировал пресловутое сочинение, произнёс его внятно вслух.

      Володя слушал меня терпеливо, как-то чрезмерно внимательно – и на глазах всё грустнел и грустнел почему-то.

      (Покуда мы занимались, ученик Володин, пыхтя, продолжал рисовать яблоко. Мы о нём и забыли на время.)

      – Пиши! – сказал я Володе.

      Он тут же сосредоточился.

      Сгорбился, как старичок, сжался в комочек, ссутулился, низко, бумаги касаясь, наклонился над школьной тетрадкой.

      Ухватил, словно кисть щетинную, в свою маленькую, почти детскую, птичью даже, лёгкую руку перьевую, с чернилами чёрными, допотопную авторучку, наконец-то вывел в тетрадке загогулины, что ли, какие-то, – нет, пожалуй, первые буквы.

      Я пригляделся. Боже! Что ни буква – цветок.

      Яковлев – (ученик шестого класса!) – писал.

      Всем лицом своим, носом, взъерошенными волосами, губами, глазами нависал он – (школьник, и только, молодец-хорошист!) – над тетрадкой.

      Он так приблизился к ней, что, казалось, вошёл в неё, запросто, свободно, привычно, уверенно, как входят в открытую дверь.

      Иногда он слегка выпрямлялся – и, пронзительно щурясь, вглядывался в белую, разлинованную тетрадочную страницу, отчасти уже заполненную каракулями его, графикой, так вернее, точно так же, как смотрят в окно.

      Яковлев – очень старался.

      Он шептал себе что-то под нос.

      Он бурчал непонятное что-то, шевелил то и дело губами.

      Он поставил на белой странице жирную чёрную кляксу – и тут же преобразил её в летящую к свету птицу.

      Эта птица так и рвалась за край страницы, за грань, – тесно и скучно было ей находиться в школьной тетрадке.

      Он написал ещё несколько неразборчивых слов – и вдруг резко, взмахом одним, от себя отодвинул тетрадку.

      Бросил ручку на стол.

      Откинулся корпусом всем на спинку скрипучего стула, медленно распрямился.

      Встряхнул над столом своими оживающими руками, точно так же, как птицы взмахивают расправляющимися крыльями.

      Шумно вздохнул. Помедлил.

      Потом взглянул на меня.

      И категорически, так, что всё стало ясным, изрёк:

      – Всё! Не хочу больше мучиться! Хватит уже. Надоело.

      Я не стал ему возражать.

      Просто взял да придвинул к себе яковлевскую тетрадку – и, минут за десять, наверное, написал в ней короткое, простенькое школьное сочинение.

      Володя, вначале насуплено, молча, недоумённо, а потом уже СКАЧАТЬ