Князь Серебряный. Алексей Толстой

Чтение книги онлайн.

      – Государь! – вскричал Малюта, – дело неслыханное! Измена, бунт на твою царскую милость!

      При слове «измена» царь побледнел и глаза его засверкали.

      – Государь, – продолжал Малюта, – намедни послал я круг Москвы объезд, для того, государь, так ли московские люди соблюдают твой царский указ? Как вдруг неведомый боярин с холопями напал на объезжих людей. Многих убили до смерти и больно изувечили моего стремянного. Он сам здесь, стоит за дверьми, жестоко избитый! Прикажешь призвать?

      Иоанн окинул взором опричников и на всех лицах прочел гнев и негодование. Тогда черты его приняли выражение какого-то странного удовольствия, и он сказал спокойным голосом:

      – Позвать!

      Вскоре расступилась толпа, и в палату вошел Матвей Хомяк с повязанною головой.

      Глава 9

      Суд

      Не смыл Хомяк крови с лица, замарал ею нарочно и повязку и одежду: пусть-де увидит царь, как избили слугу его! Подойдя к Иоанну, он упал ниц и ожидал на коленях позволения говорить.

      Все любопытно смотрели на Хомяка. Царь первый прервал молчание.

      – На кого ты просишь, – спросил он, – как было дело? Рассказывай по ряду!

      – На кого прошу, и сам не ведаю, надежа православный царь! Не сказал он мне, собака, своего роду-племени. А бью челом твоей царской милости, в бою моем и в увечье, что бил меня своим великим огурством[33] незнаемый человек!

      Общее внимание удвоилось. Все притаили дыхание. Хомяк продолжал:

      – Приехали мы, государь, объездом в деревню Медведевку, как вдруг они, окаянные, откуда ни возьмись, напустились на нас напуском, грянули как снег на голову, перекололи, перерубили человек с десятеро, достальных перевязали; а боярин-то их, разбойник, хотел было нас всех перевешать, а двух станичников, что мы было объездом захватили, велел освободить и пустить на волю!

      Замолчал Хомяк и поправил на голове своей кровавую повязку. Недоверчивый ропот пробежал между опричниками. Рассказ казался невероятным. Царь усомнился.

      – Полно, правду ли ты говоришь, детинушка, – сказал он, пронзая Хомяка насквозь орлиным оком, – не закачено ль у тебя в голове? Не у браги ль ты добыл увечья?

      – Готов на своей правде крест целовать, государь; кладу голову порукой в речах моих!

      – А скажи, зачем не повесил тебя неведомый боярин?

      – Должно быть, раздумал; никого не повесил; велел лишь всех нас плетьми избить!

      Ропот опять пробежал по собранию.

      – А много ль вас было в объезде?

      – Пятьдесят человек, я пятьдесят первый.

      – А много ль их них было?

      – Нечего греха таить, ихних было помене, примерно человек двадцать или тридцать.

      – И вы дали себя перевязать и пересечь, как бабы! Что за оторопь на вас напала? Руки у вас отсохли аль душа ушла в пяты? СКАЧАТЬ