…Декабрь был почти морозным, утренний туман заползал под одежду; из него появлялись и снова исчезали смутно различимые призрачные фигуры, закутанные в шали. Наконец, воронка города выплюнула такси на шоссе. После четырех ничем не примечательных часов такси наконец свернуло с оживленной главной дороги и затряслось на щебенке, маневрируя между выбоинами. Поля были все еще покрыты клочьями того же молочно-белого холодного тумана, но пейзажи изменились. Теперь доминировали сельские просторы, цивилизация осталась позади.
…Городок был заполнен толпами; плотные бесконечные людские потоки расступались перед медленно движущимися машинами. Приближение полнолуния, казалось, подстегивало и людей, и животных. Орали громкоговорители, гудели машины, завывала оглушительная музыка. Тут и там, прямо на дороге, люди простирались в пыли; некоторые ели, другие торговали; матери кормили грудью, многие пели. Разрозненные отряды ошалевших школьников с приколотыми к форме бейджиками, садху[16] в оранжевых одеждах, гуджаратские женщины с тяжелыми серебряными ножными браслетами, обезьяны и рикши, терзаемые непрекращающимся экстазом, двигались в унисон, словно этой грандиозной постановкой управлял невидимый дирижер. Нет, это место точно не походило ни на Ришикеш, ни на Гоа. Комфорт гостевых домов, кафе и джус-баров для европейских туристов остался далеко позади, будто ничего этого и не существовало. Мне ничего не было известно об этих традициях, об этом городе, о том, что ждало впереди.
Кроме чая с печеньем и бананов я уже четыре дня ничего не могла есть. Голова была пуста и звенела даже приятно. И все же это не остановило меня от того, чтобы пройти половину парикрамы[17], – десять километров, – за три с половиной часа, в состоянии полной амнезии. Даже когда безумный нищий начал целовать мои босые ноги, благословляя на путь, я не отшатнулась. Не было ни сил, ни желания уклоняться от уважительного прикосновения его грязных пальцев и губ. Теперь волны коллективного безумия сменились размеренностью движения. Холодная шероховатость асфальта обжигала подошвы босых ног, мелкозернистая мука пыли, поднимаемая тысячами паломников, взрывалась фонтанчиками нежной пудры между пальцами ног. Не было никаких признаков усталости, лишь опьяняющая, наполняющая легкость бытия. Вместо просветления на меня снизошло какое-то чистое и детское счастье. Наверное, это и был долгожданный путь и кратковременная реализация.
…Какого-либо «приглашения» остаться я не почувствовала, но была уверенность, что вернусь, чтобы увидеть этого неописуемого человека, это безумное место, поразившее меня до глубины души своей жесткостью и полным отрицанием любых ненужных ментальных конструкций. СКАЧАТЬ
16
Садху – йог, индуистский аскет, святой человек, мудрец, тот, кто отказывается от мирской жизни, всего имущества и ведет простую жизнь, занимаясь садханой (практикой).
17
Парикрама (обход) – традиционная религиозная практика. Парикрама вокруг священного Говардханского холма (в округе Матхура, штат Уттар-Прадеш) – обход длиной около 21 километра (или 13 миль). Ритуал, совершаемый тысячами верующих в качестве духовного очищения. Дандават Парикрама – совершается путем простираний, подобных «вытянутому посоху» (данда), лежа плашмя на земле. Некоторые садху совершают 108 простираний на одном месте, прежде чем перейти к следующему, и на завершение этой аскезы уходит несколько месяцев.