Завещание с того света. Татьяна Гармаш-Роффе

Чтение книги онлайн.

      Первой явилась Лена: бледное нервное личико, жидкие светлые волосы в беспорядке, крашеная их часть уже изрядно отросла, явив потемневшие корни. Если до замужества с академиком она была репетиторшей Маши, то, скорее всего, работала раньше учительницей – слабомочной такой училкой, которая не справляется с пятиклашками, орет на них в школе и плачет по вечерам дома. Лена поздоровалась с «другом» погибшего супруга без всякого интереса, буркнула Маше, что следовало ее, Лену, спросить, прежде чем везти в дом посторонних, – и ушла.

      Алексей сам пережил смерть родителей, и близкие его друзья теряли родных, так что он кое-что знал о скорби по своему и чужому опыту. Знал, как безмерно дорог каждый разговор об ушедшем человеке, каждое воспоминание – они словно оживляют его ненадолго… Оттого хватаешься за любого, кто с ним дружил и его помнил, – и расспрашиваешь, расспрашиваешь и жадно впитываешь слова…

      По интересу Лены к «другу» ее мужа нетрудно измерить меру ее скорби. Как там выразилась Маша? «Она просто курица, которой пришло время нести яйца. Она искала не любовь, не мужчину – она искала курятник. И нашла, к несчастью, в нашем доме». Резко, но, судя по всему, справедливо.

      Вслед за Леной показалась Наташа, сестра Евгения Дмитриевича. Тоже весьма типичная дамочка, но жанр иной: этакая советская интеллигентка с левым уклоном а-ля «фига в кармане»: живые глаза, острый нос, костлява; в увенчанных множеством крупных серебряных колец пальцах сигарета. Такие часами спорили на кухне у друзей о новом романе в толстом журнале или о премьере на Таганке, пили кофе, сваренный в турках, и грузинское вино, мало ели и много курили. В противоположность Лене Машина тетя оглядела гостей с интересом, который, однако, угас быстро: Наташа поняла, что мужчины не из ее «профсоюза». Иными словами, далекие от богемных культурных сфер люди.

      Бабушка не спустилась: спит. Но Алексея она интересовала меньше всего: во-первых, она мать Донникова, а матери детей не убивают (за редким исключением социально и психиатрически тяжелых случаев). Во-вторых, Наташе, старшей сестре академика, не меньше шестидесяти – стало быть, бабушке где-то восемьдесят и выше, а в этом возрасте карьеру детоубийцы уж точно не начинают.

      Охранника Маша представила последним. Плотный, коренастый, лысеющий мужик, явно бывший работник органов с цепким профессиональным взглядом. Мужчины пожали друг другу руки, не произнеся ни слова, и разошлись.