– Я могу сказать, – раздалось сзади.
Новенький Зиновий, а это снова был он, встал во весь свой исполинский рост. Головы присутствующих повернулись к нему с любопытством.
– Своей повестью Куприн говорит нам о том, – уверенно начал парень, – что истинная любовь посылается человеку свыше. Сейчас модно объяснять это чувство гормонами, флюидами, химической реакцией… и тому подобным. Но мне кажется, что так могут говорить только люди, которым настоящая любовь просто недоступна. И поэтому они равняют её …, – он на мгновение замолк, подбирая слово, – со страстью. Многие теперь считают, что любовью даже можно «заниматься», – по классу пошёл хохоток. Зина продолжал, нисколько не смутившись. – Раньше в нашей стране осуждались разводы, но теперь стало вполне нормальным выходить замуж и жениться по несколько раз. Или даже вступать в близкие отношения вовсе без брака и относиться к ним легкомысленно, словно это какое-то развлечение… Любить, как Желтков – всю жизнь одного-единственного человека, – на такой подвиг были способны наши бабушки и дедушки, даже ещё наши родители. А сейчас, если такие люди всё-таки остались, то им придётся сносить непонимание, издевательство со стороны окружающих. Их назовут дураками, хотя, на самом деле, духовно ущербными, на мой взгляд, в этом случае будут как раз не они, – Зиновий вздохнул и с шумом выдохнул. – Вот на какие размышления навела меня эта повесть.
– Очень хорошо, Зиновий, – сказала Елена Павловна, у которой на щеках появился заметный румянец, – я даже, наверно, поставлю тебе за этот ответ первую пятёрку.
Она опустила глаза и начала быстро листать журнал. Было заметно, что Елена Павловна невероятно рада тому, что у неё появился такой думающий ученик.
На перемене три подруги сидели на подоконнике у мужского туалета и обсуждали новенького.
– Не, – говорила Ступа, чавкая жвачкой, – этот дылда какой-то не такой…
– Он, наверно, голубой, – ввернула Машина и сама засмеялась над своей любимой шуткой.
– Во-во, – согласилась Ступа, – одно имя что стоит.
– Нормального мужика Зиной не назовут, – брызнула слюной Машина, и вместе со Ступой они покатились со смеху.
– Я и пуговки на блузке расстегнула, и коленку выставила, и лыбилась ему, как дура, – ноль внимания, – жаловалась Ступа, комично кривляясь и утирая слёзы. – А уж когда муть свою начал проповедовать… М-да, думаю, это диагноз.
– Зато наша-то Елена Несчастная, как оживилась, ты видела? – ухмыльнулась Машина. – Она уже, небось, втюрилась в него по самые помидоры.
СКАЧАТЬ