До третьих петухов. Василий Шукшин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ высказаться по поводу того, что видел на экране. Когда там горячо целовались, например, он усмехался и шептал:

      – От черти!.. Ты гляди, гляди… Хэх!

      Если дрались, дед, вцепившись руками в стул, напряженно и внимательно следил за дракой (в молодости, говорят, он охотник был подраться. И умел).

      – Нет, вон тот не… это… слабый. А этот ничего, верткий.

      Впрочем, фальшь чуял.

      – Ну-у, – обиженно говорил он, – это они понарошке.

      – Так кровь же идет, – возражал Петька.

      – Та-а… кровь. Ну и что? Нос, он же слабый: дай потихоньку, и то кровь пойдет. Это не в том дело.

      – Ничего себе не в том!

      – Конечно, не в том.

      На них шикали сзади, и они умолкали.

      Спор основной начинался, когда выходили из клуба. Особенно в отношении деревенских фильмов дед был категоричен до жестокости.

      – Хреновина, – заявлял он. – Так не бывает.

      – Почему не бывает?

      – А что, тебе разве этот парень глянется?

      – Какой парень?

      – С гармошкой-то. Который в окно-то лазил.

      – Он не лазил в окно, – поправлял Петька; он точно помнил все, что происходило в фильме, а дед путал, и это раздражало Петьку. – Он только к окну лез, чтобы спеть песню.

      – Ну, лез. Я вон один раз, помню, полез было…

      – А что, он тебе не глянется?

      – Кто?

      – Кто-кто!.. Ну парень-то, который лез-то. Сам же заговорил про него.

      – Ни вот на столько. – Дед показывал кончик мизинца. – Ваня-дурачок какой-то. Поет и поет ходит… У нас Ваня-дурачок такой был – всё пел ходил.

      – Так он же любит! – начинал нервничать Петька.

      – Ну и что, что любит?

      – Ну и поет.

      – А?

      – Ну и поет, говорю!

      – Да его бы давно на смех подняли, такого! Ему бы проходу не было. Он любит… Когда любют, то стыдятся. А этот трезвонит ходит по всёй деревне… Какая же дура пойдет за него! Он же несурьезный парень. Мы вон, помню: поглянется девка, так ты ее за две улицы обходишь – потому что совестно. Любит… Ну и люби на здоровье, но зачем же…

      – Чего – зачем?

      – Зачем же людей-то смешить? Мы вон, помню…

      – Опять «мы, мы». Сейчас же люди-то другие стали!

      – Чего это они другие-то стали? Всегда люди одинаковые. Ты у нас много видел таких дурачков?

      – Это же кино все-таки. Нельзя же сравнивать.

      – Я и не сравниваю. Я говорю, что парень непохожий, вот и все, – стоял на своем дед.

      – Так всем же глянется! Смеялись же! Я даже и то смеялся.

      – Ты маленький ишо, поэтому тебе все смешно. Я вот небось не засмеюсь где попало.

      Со взрослыми дед редко спорил об искусстве – не умел. Начинал сразу нервничать, обзывался.

      Один раз только крепко схлестнулся он со взрослыми, и этот-то единственный раз и навлек на его голову беду.

СКАЧАТЬ