Глупости все это, будто вампиры не отражаются в зеркалах. Преломление света оно преломение света и есть, фотонам наплевать, совсем ты живой или условно! Гаспар Иванович клыкасто усмехнулся и пригладил волосы рукой. Интересно, а мог бы он понравиться этой Ольге как мужчина? Впрочем, ерунда, никогда не следует играть с едой!
Воздух за спиной вампира словно уплотнился. Гаспар Иванович, в некотором замешательстве, резко обернулся – и на мгновение встретился взглядом с огромным хищным зверем, напоминающим пропорциями тигра, только не полосатого, а целиком черного, если не считать чуть прищуренных серых глаз. Прежде чем вампир успел что-либо сделать, зверь рявкнул – низко, почти не различимо для обычного человеческого уха, и с неожиданным для столь крупного существа проворством метнулся вперед.
Можно убить вампира, втыкая ему в сердце осиновый кол (собственно, так же можно убить любое существо, обладающее сердцем), но не менее результативно отделение головы от тела. Хищник, сгорбившись, смотрел, как разделенные тело и голова превращаются в серый прах, а потом, брезгливо потрясая лапами, побрел в комнату, где на пыльном полу лежала одежда Ольги.
– Ты куда подевалась-то? – возмутилась Нинка, – Пельмени уже сварились, скоро расклекнутся! Давай есть скорее.
– Сейчас, – откликнулась Ольга, с удовольствием вдыхая запах пельмений и при этом стоя так, чтобы подруга не увидела ненароком, как сама собой заплетается черная ольгина коса, – Только руки помою.
– Давай-давай, – поторопила ее подруга, водружая кастрюлю на шаткий столик.
– Так куда тебя носило на ночь глядя? – вновь поинтересовалась Нинка чуть позже, когда пельмений в тарелках заметно поубавилось.
– Да так, – отмахнулась Ольга, – Приперся один тип, якобы – ремонт заказать сделать. Ему, видите ли, Алла Эрастовна нас порекомендовала! Вот, а сам потом домогаться начал, козел.
– Вот ведь, – изумилась Нинка и тут же спросила, – Хоть вином-то каким угощал? Или, может, шоколадом.
– Как же! Он за мой счет угоститься хотел! Но я его отшила – больше не сунется! – Ольга победоносно положила вилку и удовлетворенно откинулась на спинку стула.
– Ага, – довольно протянула Нинка, – мы с тобой бабы такие, нам палец в рот не клади!
Избранный
Халакдаон, Верховный чародей Тройдеса, закончил посыпать заговоренным зерном пентаграмму и, постанывая и потирая поясницу, распрямился.
– Это – самое тяжелое, – сообщил он в пространство, – в моем-то возрасте!
Его ученик, Галахадд, почтительно кивнул. В его возрасте для него самым тяжелым, а может, и невозможным, было бы заставить пентаграмму работать. Однако Халакдаону шел девятый десяток, и ему обрушить СКАЧАТЬ